Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

– Вы не разрешите пройти моему камердинеру? – сказал Джимми.

– Стой, где… – начал Макичерн.

Джимми встал, обошел его и открыл дверь. Штырь выскочил в нее, как кролик из ловушки. В мужестве ему нельзя было отказать, но он не любил неловких разговоров и к тому же полагал, что Джимми словно создан для подобных ситуаций. А он будет только мешать.

– Теперь мы можем поговорить по душам, – сказал Джимми, возвращаясь в свое кресло.

Глубоко посаженные глазки Макичерна сверкнули, его лоб побагровел, но он совладал со своими чувствами.

– А теперь… – начал он. И умолк.

– Да? – спросил Джимми.

– Что ты тут делаешь?

– В данную минуту ничего.

– Ты знаешь, о чем я. Для чего ты здесь, ты и этот рыжий дьявол Штырь Муллинс? – Он мотнул головой в сторону двери.

– Я здесь, потому что меня сюда весьма любезно пригласил лорд Дривер.

– Я тебя знаю!

– Да, вы имеете эту привилегию. Учитывая, что мы виделись только раз, крайне мило, что вы меня помните.

– Какую игру ты затеял? Что ты намерен делать?

– Делать? Ну, погулять в саду, знаете ли, и, возможно, пострелять, и поглядеть лошадей, и поразмышлять о жизни, и покормить кур (полагаю, тут где-нибудь имеются куры), и, пожалуй, покататься раз-другой на лодке по озеру. Но больше ничего… Ах да! Кажется, мне предстоит играть в спектакле.

– Обойдутся без тебя. Ты завтра же уберешься отсюда.

– Завтра? Но я только что приехал, мой милый.

– Меня это не волнует. Чтобы завтра твоего духу здесь не было. Даю тебе время до завтра.

– Поздравляю вас, – сказал Джимми. – Один из старейших замков Англии!

– Что ты болтаешь?

– Насколько я понял из ваших слов, вы купили замок. Неужели нет? Если же он еще принадлежит лорду Дриверу, не думаете ли вы, что вам следует посоветоваться с ним, прежде чем вносить изменение в список его гостей?

Макичерн смотрел на него в упор. Он несколько успокоился.

– А! Так вот какой тон ты выбрал, а?

– Не понимаю, что означает ваше выражение «такой тон». А какой тон выбрали бы вы, если бы относительно незнакомый человек приказал вам покинуть дом другого человека?

Массивный подбородок Макичерна воинственно выдвинулся так, что все буяны Ист-Сайда немедленно угомонились бы.

– Я таких, как ты, знаю, – сказал он. – И на твой блеф не клюну. И у тебя больше нет времени до завтра, убирайся сию минуту.

– «Почему мы должны ждать до завтра? Ты царишь в моем сердце сейчас», – ободряюще прожурчал Джимми.

– Я изобличу тебя перед ними всеми. Я им все расскажу!

Джимми покачал головой.

– Слишком уж мелодраматично, – сказал он. – Что-то вроде: «Пусть небо рассудит меня с этим человеком». Нечто в таком духе. Я бы на вашем месте не стал. А что вы, собственно, собираетесь рассказать?

– Ты будешь отрицать, что в Нью-Йорке воровал?

– Буду. Ничего подобного я не делал.

– Что-о?!

– Если вы попробуете послушать, я объясню.

– Объяснишь! – Голос экс-полицейского опять набрал силу. – Бормочешь про объяснения, паршивец, когда я сам поймал тебя в моей гостиной в три утра, ты…

Улыбка сползла с лица Джимми.

– Минуточку! – сказал он.

Возможно, в идеале следовало бы дать буре отгреметь, а потом спокойно объяснить про Артура Миффлина и пари, которое толкнуло его на единственную попытку взлома. Но он засомневался. Ситуация – включая его собственное состояние духа – уже оставила стадию спокойного объяснения далеко позади. Макичерн почти наверное ему не поверит. А что произойдет дальше, он себе не представлял. Вероятнее всего – бурная сцена, мелодраматичное обличение перед всеми гостями. В лучшем случае только перед сэром Томасом. А дальше ему мнился только хаос. Его история выглядела в высшей степени неправдоподобной, а свидетели, которые могли бы ее подтвердить, находились в трех тысячах миль от замка Дривер. Хуже того: ведь в гостиной полицейского он был не в одиночестве. Человек, проникающий в дом на пари, обычно не заручается обществом профессионального взломщика, заведомо известного полиции.

Нет, спокойные объяснения придется отложить. Толку от них не будет, но в результате ему, возможно, придется провести ночь и еще несколько ночей в местном полицейском участке. И даже, если эта судьба его минует, замок ему, безусловно, придется покинуть.

Покинуть замок и Молли! Он подпрыгнул, так больно ужалила его эта мысль.

– Секундочку, – сказал он.

Макичерн остановился:

– Ну?

– Вы намерены рассказать им об этом? – спросил Джимми.

– Именно.

– И вы также намерены рассказать им, почему не арестовали меня в ту ночь? – Макичерн вздрогнул. Джимми встал перед ним, свирепо глядя вверх на его лицо. Было бы трудно определить, кто из них пришел в большее бешенство. Полицейский побагровел, на лбу у него вздулись жилы. Ярость Джимми достигла белого каления. Он смертельно побледнел, его мышцы дрожали. В таком настроении Джимми как-то раз ножкой стула очистил от клиентуры лос-анджелесский бар за две с четвертью минуты по часам. – Так намерены? – грозно вопросил он. – Намерены?

Рука Макичерна, свисавшая у его бока, нерешительно приподнялась. Пальцы задели Джимми за плечо. Губы Джимми свирепо изогнулись.