Безрассудная (ЛП)

Я не играю с ним. Не дразню его и не отвлекаю от боли. Вместо этого я отворачиваюсь, промывая рану, не в силах смотреть на красные потеки. Трясущимися руками я вырываю ткань из того, что осталось от моей юбки. Окровавленными пальцами заправляю импровизированную повязку ему под грудь.

Тяжело дыша, склоняюсь над его спиной, чтобы обернуть рану тканью.

Моя коса выскальзывает из-за плеча и качается, пока…

Не оказывается в луже крови, которая снова начинает набираться в ране.

Я вдыхаю и зажимаю рукой середину косы, готовая перекинуть ее обратно через плечо.

Моя рука прилипает к волосам в ладони.

Я медленно опускаю взгляд, все мое тело дрожит.

Кровь стекает по волосам, капает с кончиков и размазывается по руке. Я сглатываю растущий ком в горле, отдергиваю руку и смотрю на покрывающую ее кровь.

Я не чувствую ничего, кроме запаха смерти, не слышу ничего, кроме звона в ушах.

Кажется, Кай что-то говорит, но я не обращаю на него внимания, путаясь в ткани и пачкая ее, спеша прикрыть рану.

С приглушенным вздохом я завязываю ее и тянусь к фляге. Мне удается выцедить последние несколько капель воды на ладонь, прежде чем яростно вытереть руки. Кровь струится по коже, стекая по запястьям и…

— Грей.

Его голос достаточно суров, чтобы вывести меня из оцепенения. Я не знаю, когда он сел, но сейчас он находится лицом к лицу со мной, нежно положив руку на мою ногу. — Что происходит?

Я качаю головой, борясь со слезами, которые грозят пролиться. — Это ничего…. Это… — Мой взгляд падает на мои руки, покрытые кровью. Те самые руки, которые держали умирающие тела тех, кого я любила больше всего. Те самые руки, которые навсегда остались в их крови.

— Это кровь, — мягко говорит он. — Раньше ты никогда не была брезгливой, пока…

Сердце бешено колотится в груди, заставляя меня чувствовать слабость.

Все, что я чувствую, — это запах крови. Все, что я испытываю, — это чувство вины.

— Я… я больше не могу, — задыхаюсь я. — Я больше не могу так себя чувствовать. Это все слишком.

Я опускаю взгляд на серебристые волосы, окрашенные в красный цвет. Вид моей косы заставляет меня замереть, я ненавижу ту власть, которую теперь имеет надо мной кровь. Приходится постараться, чтобы замедлить дыхание и выровнять сердцебиение.

Гнев внезапно заглушает панику, охватившую меня. Я делаю глубокий вдох и поднимаю взгляд на него.

— Отрежь ее.

Он хмурится от моих слов: — Что?

— Я хочу, чтобы ты отрезал ее, — тихо говорю я. Мое лицо чистое, несмотря на то, что слезы все еще затуманивают зрение. Я провожу окровавленными руками по длине косы, пачкая ее.

Глаза Кая следят за моими пальцами, слегка расширяясь от понимания. — Грей, может, тебе стоит…

— Я хочу, чтобы ты ее отрезал, — шепчу я. — Пожалуйста.

— Эй, посмотри на меня, — мягко говорит он, его рука тянется к моему лицу. — Я вымою твои волосы, хорошо? Кровь не останется там навсегда…

— Нет, останется, — громко вклиниваюсь я, мой голос дрожит. Я смаргиваю слезы, заставляя себя удерживать его взгляд. — Нет, останется, — повторяю я, на этот раз шепотом. — Кровь всегда будет там. Кровь моего отца. Кровь моей лучшей подруги. Кровь каждого, кого я убила. Она всегда там. — Мой голос срывается. — И я тону в ней.

Он качает головой, проводя большим пальцем по моей щеке. — Смерть Адены и твоего отца — не твоя заслуга.

— То, что это не моя заслуга, не значит, что это не моя вина, — шепчу я.

— Нет, это не…

— Пожалуйста. Я знаю, что ты хранишь мой кинжал в своем ботинке.

Он замирает от моих мягких слов. — Я не хочу, чтобы ты об этом пожалела.

Я качаю головой, глядя на свои окровавленные руки. — Ты не понимаешь. Эти волосы хранят воспоминания. И они тяжелые. — Я медленно поворачиваюсь к нему спиной, свободная коса свисает вниз по позвоночнику. — Пожалуйста, Кай.

Молчание.

Пока я не почувствую, как он тянется к своему ботинку. Пока он не возьмет мою косу в одну руку, а другой не прижмет к ней отцовский клинок.

Я чувствую его дыхание на своей шее, нерешительное и неуверенное.

Слеза скатывается по моей щеке, когда я киваю.

Поднимая косу с моей шеи, он начинает протаскивать через нее лезвие.

Все мое самообладание рушится при звуке отрезаемых волос.

Слезы текут по моим щекам. Я оплакиваю свое прошлое, маленькую девочку, которая держала отца за руку, пока та не остыла. Маленькую девочку, которая боролась за выживание в королевстве, которое ее ненавидело.

Я оплакиваю Адену — мое солнце во тьме, к которому я склонялась. Я до сих пор чувствую ее окровавленное тело в своих объятиях, вижу ее сломанные пальцы, связанные за спиной. Я плачу, потому что смерть недостойна ее. Но она заслуживает моей скорби, каждой сдерживаемой слезинки.

Я плачу за каждый раз, когда мне казалось, что я не должна. За каждый раз, когда мне казалось, что это делает меня слабой.

Я чувствую шепот распущенных волос, падающих мне на спину, тяжесть, свалившуюся с моих плеч.

Когда он отстраняется, я слышу стук кинжала о пол пещеры. Я поворачиваю голову, чувствуя легкость без тяжелой завесы волос, ниспадающих каскадом на спину. Свежесрезанные концы едва касаются моих плеч, щекоча кожу.