Безрассудная (ЛП)

Возможно, он все-таки потеплел ко мне.

Я опускаю взгляд на свои руки, которые теперь гораздо более загорелые, чем неделю назад, до того как я пробиралась через Скорчи. Несмотря на это, я все равно светлее, чем большинство тех, кто провел свою жизнь в Доре. Оглядывая оживленные улицы, я любуюсь их смуглой кожей, гладкой и сияющей в лучах солнца — словно сами лучи — старые друзья, гладящие их кожу знакомыми пальцами.

Натянув тонкую ткань на лоб, я протискиваюсь сквозь толпу людей, снующих по улицам. Мой взгляд задерживается на помятом плакате, шатко прикрепленном к стене разваливающегося магазина. Нахмурившись, я пробираюсь сквозь толпу и встаю перед лицом, которое отражает мое. Я смотрю на девушку, в которой отражаются мои собственные черты, ее глаза полны ужаса и ярости.

Я сглатываю, сдерживая слезы, которым не желаю дать упасть.

Должно быть, это копия того, что записало Зрение, заметив меня через несколько минут после убийства короля, — преступление, которое я совершила, написано на моем изможденном лице. Я почти чувствую кровь, которая залила мои руки и покрыла мое израненное тело. Моя рука тянется к шраму под челюстью, а пальцы нащупывают букву, вырезанную над сердцем.

Я не могу больше смотреть на него, не могу больше переживать этот момент.

Не могу смотреть в лицо убийцы.

Дрожащими пальцами я срываю плакат со стены, сминаю его в кулаке и засовываю в рюкзак, висящий у меня на плечах. Когда я вошла в город в ту первую ночь после стычки со стражником…

Человеком, которого ты убила и оставила гнить.

…Я едва не врезалась в стену с изображением собственного лица. Мои серебряные волосы сверкали в лунном свете, и, даже будучи припорошенными песком, невозможно было ошибиться в том, что я была точной копией разыскиваемого Серебряного Спасителя, глядящего на меня в ответ. Любой странный цвет волос — это признак того, что в ваших жилах течет зачумленная кровь, будь вы Обыкновенным или Элитным.

И после того как я провела жизнь в незначительности и пряталась на виду у всех, я торчала как бельмо на глазу. Никогда еще я не чувствовала себя такой незащищенной, такой необычной.

Я переночевала на обвалившейся крыше магазина, залечивая раны и прячась, пока ранний рассвет не окрасил улицы в золотистый цвет. Только тогда я отважилась стащить с телеги торговца лоскутный платок, чтобы обмотать им лицо и предательские серебристые волосы. К счастью для меня, в этом нет ничего необычного — защищать лицо как от солнца, так и от песка в течение дня. И вот так просто я снова стала блаженно невидимой.

Чье-то плечо сталкивается с моим плечом, достаточно сильно, чтобы вывести меня из ступора. Юноша бросает, как мне кажется, извиняющийся кивок, после чего снова начинает проталкиваться через переполненную людьми улицу. Сделав глубокий вдох, я поправляю платок, делая вид, что мне здесь самое место. Жители Дора более чем грубоваты — смею сказать, сродни зазубренным обломкам металла, которыми отец заставлял меня лупить по корявому дереву на заднем дворе.

Мой взгляд скользит по улице и находит бесчисленные стычки и сопровождающие их крики. Стычки, как физические, так и словесные, — обычное дело. И если стражники не зевают от скуки и не отводят глаз, то они, скорее всего, сами присоединились к драке.

Эти люди такие же грубые, как песок, из которого они выползли.

Я замечаю потрепанный тент, ненадежно свисающий со стены магазина и обещающий соблазнительный кусочек тени.

С таким же успехом можно последовать совету Фрэнсиса.

Чуть не споткнувшись о группу детей, пробирающихся по улицам, я неловко пристраиваюсь в тени, растирая больные мышцы. Жевать — слишком щедрое выражение для того, чтобы проглотить черствый хлеб, ведь теперь к постоянно растущему списку болей я могу добавить еще и челюсть. Но я провожу оставшуюся часть дня, скрываясь от палящего солнца и злобных взглядов с компрометирующих плакатов.

Мне нужны деньги.

Эта мысль не дает мне покоя, проносясь в голове каждый час, проведенный в этом новом городе, который я отчаянно пытаюсь сделать своим домом. Монеты, позвякивающие в моем рюкзаке, кажутся мне слишком легкими, и, к несчастью для меня, жители Дора совсем не беспечны в отношении средств к существованию, которые лежат у них в карманах. Мои попытки украсть что-либо, кроме того, что украшает повозки торговцев, были, мягко говоря, минимальными. Я почти смущена.

Когда солнце садится, а вместе с ним уходит и жара, я зигзагами пробираюсь по городу в поисках крыши, на которой так полюбила спать.

Мне нужны деньги. Деньги — это кров. Это — еда. Это…

Желание жить.

— …три серебряника на Слика. Этот ублюдок непобедим.

Рокочущий голос отвлекает меня от размышлений. Скука и любопытство смешиваются, создавая опасную интригу, из-за которой я прислоняюсь к стене в переулке, намереваясь подслушать.