Безрассудная (ЛП)

Но принц уже потерял ко мне интерес, повернувшись, чтобы взять поводья одной из многочисленных беспокойных лошадей. — И все это ради Обыкновенной? — Я повышаю голос, чтобы его не заглушал слой песка. — Кто бы мог подумать, что я так тебя напугаю? — Я снова открываю рот, готовая выпалить что-нибудь еще, что наверняка привлечет его внимание, когда толчок в спину заставляет меня споткнуться и прикусить язык, который вот-вот должен был доставить мне неприятности.

— Сука.

Это шипение у меня над ухом, от которого по спине пробегают мурашки. Имперец сжимает мои волосы в кулаке еще до того, как я успеваю встать на ноги, и с рычанием прижимает меня к своей груди. Я задыхаюсь от боли и морщусь от прикосновения его губ к моему уху. — Мерзкая Обыкновенная. Я должен перерезать тебе горло прямо здесь…

— Знаешь, я даже не удосужился узнать твое имя, Солдат. Вот как мало я ценю твою жизнь.

От вкрадчивого голоса Энфорсера Имперец за моей спиной напрягается и слегка выпрямляется, когда принц не спеша подходит к нам. Я смотрю на вырисовывающуюся передо мной широкую грудь, наблюдая, как она стремительно вздымается, несмотря на обманчиво спокойные слова, слетающие с его губ. — Представь себе, — небрежно говорит он, — что я с радостью сделаю с тобой, если ты хоть пальцем ее тронешь.

Мне с трудом удается удержаться от того, чтобы не врезаться в Энфорсера с такой силой, с какой Имперец отталкивает меня от себя. Затем он бормочет жалкие извинения, кивая на приказы, завуалированные под угрозу. Как только я обретаю опору, я, пошатываясь, отступаю от принца и бездушного пристального взгляда на его лице.

Это была не забота, не беспокойство и не что-то близкое к доброте. Нет, это было владение. Угроза была территориальной. Я — его добыча, его приз, его пленница. Его и только его.

Я ненавижу это. Ненавижу то, что принадлежу ему.

— Иди сюда.

Я моргаю от грубого приказа, от вопиющего пренебрежения к тому, что я когда-либо была чем-то большим, чем его пленницей, которой можно управлять. Его приказ имеет обратный эффект, заставляя меня отодвинуть ноги подальше от него. В ответ он наклоняет голову, пробегая глазами по моему лицу, на котором, должно быть, написано отвращение. — Мы уходим, — медленно говорит он, делая такой же медленный шаг ко мне. — Если ты предпочитаешь идти пешком через пустыню, то милости прошу. В противном случае мне понадобится, чтобы ты села на чертову лошадь.

Мой взгляд падает на фыркающих существ, раскидывающих песок. Я сглатываю. — Мне и так хорошо, спасибо.

Еще один шаг. — Вот как?

Теперь я переминаюсь с ноги на ногу. — Я лучше пройдусь.

— Серебряный Спаситель? — Он улыбается. — Боится лошадей?

Легкий смех доносится до моих ушей, словно издевка. Я игнорирую смешки окружающих и вместо этого смотрю на молча забавляющегося ублюдка передо мной. — Ну, я никогда не была достаточно привилегирована, чтобы ездить на лошадях в детстве, не так ли? Так что, думаю, мне позволительно находить их… тревожными.

— У всех есть свои страхи, Грей, — бормочет он, придвигаясь ближе, чтобы слышала только я. — Хотя я уже начал верить, что у тебя их нет. Меньше всего лошадей.

— Я не боюсь, — говорю я сквозь оскаленные зубы. — Просто мне нужна физическая нагрузка.

В темноте я едва успеваю заметить, как в темноте подергиваются его губы, прежде чем он привязывает мое связанное запястье к своему коню длинным поводком. — Постарайся не отставать, Грей. Я не хочу, чтобы мне пришлось тащить тебя через пустыню.

Я закатываю глаза в сторону его спины, но быстро отвожу их от мышц, напрягающихся на его рубашке, когда он забирается в седло. При виде этого зрелища я мысленно возвращаюсь на крышу, но тут же встряхиваю головой и отгоняю эту мысль.

Вскоре я спотыкаюсь рядом с ним, пытаясь увеличить расстояние между собой и зверем, нависшим надо мной. Имперцы, разбросанные вокруг нас, погружены в тень, затянутую мраком, которого мы ждали, прежде чем ступить в пустыню. Послеобеденное время, проведенное с принцем и его свитой, было таким же невыносимым, как и удушающая жара, окутавшая нас. Так продолжалось до тех пор, пока солнце, наконец, не устало от своих мучений и не скрылось за облаками, позволив луне направлять нас, когда мы начали наш путь через пустыню.

Время идет, а я чувствую только нарастающую боль, пульсирующую в моей ране. Каждый шаг обжигает, как солнце, от которого нам удавалось уклоняться в течение нескольких часов. Вскоре, несмотря на все мои старания подавить хромоту, она становится заметной.

Но когда он прочищает горло рядом со мной, я заставляю себя выпрямиться, прикусив язык от боли. — Ты замедлилась, Грей. — Его голос тихий, хрипловатый от долгих часов неиспользования.

— Хотите, чтобы я бежала, Ваше Высочество? — справляюсь я, не сводя глаз с колышущегося песка под ногами.

— Я бы хотел посмотреть, как ты попробуешь. Это было бы, мягко говоря, забавно.

Я бросаю на него взгляд. — Я живу, чтобы развлекать, Ваше Высочество.