Безрассудная страсть

– Я никогда не думала, что полюблю еще кого-нибудь так же сильно, как любила Мэтью. Когда мистер Меррит вернул мои часы, я посмотрела в глаза Мэтью и поняла, что всегда буду любить его, но мне нужен Питер, живой человек, который тоже будет любить меня.

– Питер чудесный человек. Не сомневаюсь: вы оба будете очень счастливы.

– А я уверена, что ты сделаешь моего брата счастливым. Мистер Меррит сильно беспокоится?

– О чем? – удивилась Джулия.

– Ну как же, Джейми – вылитый Томас Меррит, но его отцом будет Стивен. Увидев вас вместе, я подумала, что, наверное, ты все еще…

– О нет, Доротея. Между нами ничего нет. Томас даже не знает о существовании Джейми. Он не тот человек, который хотел бы… – Она замолчала, почувствовав, что вот-вот расплачется.

Доротея взирала на Джулию с недоверием.

– Что ты говоришь! Нет мужчин, которые не хотели бы сына. Ты любишь его? Можешь не отвечать, если не хочешь. Но всякий раз, глядя на Джейми, ты будешь видеть его отца. Я знаю, ты любишь Стивена, но подозреваю, что это другая любовь. Ты любишь Стивена, потому что он хороший человек. Такого нельзя не любить. И это правильно. Но иногда возникает страсть. И это тоже правильно. Я узнала это, познакомившись с Питером. Я очень любила Мэтью, но страсти между нами не было. Насколько я понимаю, то же самое происходит с тобой.

Джулия покачала головой:

– Я высоко ценю и безмерно уважаю Стивена. А Томас Меррит уже, скорее всего, покинул Вену, и мы больше никогда не увидимся.

– Никогда? – На счастливое лицо Доротеи набежала тень.

– Никогда, – твердо проговорила Джулия. – Давай лучше поговорим о тебе. Насколько я поняла, помолвка через три дня, и нам надо все подготовить.

– Конечно. Думаю, я надену желтое платье.

– Я думала, ты не любишь желтый цвет, – удивилась Джулия.

– Вовсе нет. Это любимый цвет Питера.

Глава 57

Донован сводил его с ума, хотя вернулся всего неделю назад. Он постоянно говорил о первоклассных ирландских конях и красивых упитанных ирландских девушках. Или наоборот? Впрочем, какая разница. Донован собирался домой, с радостным оптимизмом смотрел в будущее. Томас ему завидовал.

Утром он поможет своему хромающему слуге забраться в наемный экипаж, проводит его до Антверпена, а там посадит на пароход до Англии. Одного. В надежном лондонском банке его ждет аккредитив, и Патрик Донован больше не будет нуждаться в нем, Томасе Меррите. И у него больше никогда не будет нужды воровать.

Днем раньше Эрика и десятку его головорезов повесили, и все вздохнули свободнее. Без них Вена стала намного безопаснее. Но нельзя забывать, что есть много других отчаявшихся людей, бывших солдат, которые пойдут на все ради выживания.

– Думаю, я куплю чалого жеребца, чтобы ездить на нем в деревню и ухаживать за девушками, – задумчиво сказал Донован и нахмурился. – Или, ты полагаешь, гнедой будет более впечатляющим?

– Я думаю, – вздохнул Томас, – что мне стоит пойти на прогулку.

Он оставил рядом с Донованом бутылку шнапса, велел ему отдыхать и понадеялся, что к моменту его возвращения тот уже будет спать.

День выдался погожим – морозным и солнечным. Говорят, Вена прекрасна весной, но он этого не увидит. Пока у него не было других планов помимо прощания с Донованом. Возможно, отправится в Египет, или в Индию, или в Америку. Он может купить землю, ферму. Но, поразмыслив, Томас отбросил эту идею. Ему не хотелось заводить хозяйство в одиночестве. Что ж, по крайней мере у него есть деньги, чтобы путешествовать в течение ближайших нескольких лет.

– Мистер Меррит?

Подняв голову, Томас увидел Доротею Халлам. За ней шла служанка с коляской. Он коснулся полей шляпы.

– Здравствуйте, миледи. Какой прекрасный день для прогулки. Это тот самый малыш, чей портрет я видел в ваших часах?

Женщина одарила его очень странным взглядом.

– Нет, мистер Меррит. Это сын Джулии. Его зовут Джейми.

У Томаса земля ушла из-под ног.

– Сын Джулии?

У Джулии есть сын? Но кто отец? Темберлей умер. Значит, Стивен? Он нахмурился.

– Да. Ему почти девять месяцев. Крупный бутуз для своего возраста, не правда ли?

– Да? Наверное.

Ребенок смотрел на него серьезными серыми глазами. По мнению Томаса, он выглядел в точности так же, как малыш на портрете, но, с другой стороны, все младенцы похожи, разве нет? Это сын Джулии и Дэвида. Или Стивена. Его пронзила острая зависть – словно удар кинжалом. Он вгляделся в лицо крохи, желая увидеть в нем черты Джулии. Да, вот они. Изящный разлет бровей, высокие скулы, тонкие черты лица. Он будет красив, как мать.

– Слышала, вы покидаете Вену? – спросила Доротея. – А не найдется ли у вас времени перед отъездом, чтобы зайти к нам? Сегодня вечером у нас прием, а завтра утром венчание в церкви Миноритенкирхе. Вы приглашены.

Джулия завтра выходит замуж? Так скоро? Он заставил себя улыбнуться.

– Боюсь, что нет, миледи. Я уезжаю утром.

Доротея нахмурилась.

– Куда же, если не секрет?

– В Индию, – ответил Томас, пробуя это слово на вкус. Не понравилось. – Но сначала в Бельгию.

– Понимаю.