Безрассудное сердце

Однако в этом было и кое-что приятное. Например, горячая вода. Когда мне в первый раз разрешили принять ванну, я подумала, что умерла и попала в рай. Почти забытый вкус молока… Аромат кофе… Настоящий суп… И настоящая кровать с настоящими подушками… И все-таки я бы, не задумываясь, оставила все прелести цивилизации и вновь ушла жить с Тенью.

Если бы только мне разрешили повидать его… Без него дни тянулись ужасно медленно. Я привыкла к бесконечным скачкам с утра до темноты, потом надо было приготовить еду, что-то зашить, и круглосуточное безделье действовало на меня теперь далеко не лучшим образом. Я совсем не чувствовала себя больной, зато очень страдала от одиночества.

Джош, правда, приходил навестить меня по утрам и вечерам. Иногда он приносил мне сладости, иногда ленту для волос, иногда восточные газеты, которые уже успели устареть на несколько недель.

Я была искренне благодарна ему за заботу, однако не его я хотела видеть, поэтому без конца умоляла его разрешить мне свидание с Тенью. Каждый раз Джошуа говорил мне, что это невозможно.

Тень вел себя плохо. Так говорил Джош. Три раза он пытался бежать, сломал Гопкинсу нос в драке. Голыми руками чуть не убил сержанта Уоррена. А когда он не нападал на стражников, то мерил шагами камеру, как дикий зверь, или часами стоял возле окна, глядя Бог его знает на что. Бывало, тюремщики слышали, как он бьет кулаками в стены. Джош считал его неисправимым, но такими, по его мнению, были все дикари.

Мне хотелось крикнуть, что Тень не дикарь, а замечательный, гордый, храбрый, честный человек, но я сдерживала себя. До тех пор пока у меня оставалась хотя бы слабая надежда на помощь Джоша, мне нельзя было ему противоречить и защищать Тень.

Когда меня наконец выпустили из лазарета, я сразу отправилась к полковнику просить о свидании с Тенью.

Полковник Грант Кроуфорд был высоким, суровым на вид человеком с коротко стриженными черными волосами и холодным взглядом зеленых глаз. Он был очень сух и очень вежлив. Предпочитая говорить короткими рублеными фразами, он сообщил мне, что получил приказ из Вашингтона, предписывающий ему казнить вождя шайенов по имени Два Летящих Ястреба первого февраля. Некоторые круги в Вашингтоне считали, что ситуацию можно будет взять под контроль, стоит только до весны избавиться от Двух Летящих Ястребов. Потом, словно он разрешил все мои проблемы, полковник Кроуфорд улыбнулся и предложил мне жить в форте, сколько я сама пожелаю.

Тяжело вздохнув, я поблагодарила полковника за любезность и, приготовившись к долгому спору, спросила, не могу ли я повидаться с Тенью. Однако полковник не стал даром тратить время, он лишь пожал плечами и разрешил мне свидание в любой удобный для меня момент.

Через пять минут я уже была в темной камере без окон, освещенной лишь свечой, которую я держала в руке. Дырявое одеяло лежало на грязном полу. Вонючий кувшин стоял в углу. Вонь была такая, что меня передернуло от отвращения.

Тень стоял посреди камеры, моргая от непривычно яркого света. Он очень похудел и изменился. Я никогда не видела у него таких грязных волос. Он всегда гордился своей внешностью, и теперь не мог не мучиться от унижения не только из-за мерзкой камеры, но и из-за своего грязного тела.

– Тебе не надо было приходить, Анна, – бесстрастно проговорил он. – Это место не для женщин.

– Это… Эта темница и не для мужчин тоже, – сказала я. – Почему тебя не поместили наверху?

– Меня наказали за попытку побега, – с горечью произнес он.

– Ты давно здесь?

– Не знаю… Две недели… Три… Я потерял счет времени.

Он принялся мерить шагами камеру, и я обратила внимание, что шаги у него стали мельче из-за цепей, которые гремели при каждом его движении. Почему-то меня ужасно рассердили именно цепи. Неужели недостаточно запереть человека в вонючую конуру? К чему такая жестокость? Тень привык к залитой солнцем прерии й к синему небу. Его нельзя было запирать здесь, лишая всего, что он любил.

Неожиданно он остановился и взял меня за плечи. В глазах у него я увидела такое отчаяние, что все поняла.

– Анна, скажи им, пусть они меня повесят, расстреляют, перережут мне горло, но пусть, ради всего святого, это будет немедленно.

– Нет! Кроме тебя у меня никого не осталось на всем свете.

– Джошуа о тебе позаботится.

– Зачем мне Джошуа? – почти обиделась я. – Мне нужен ты.

Тень тяжело вздохнул, и я почувствовала, как гнев покидает его. Он прижал меня к себе, шепча мое имя, а я протянула ему губы для поцелуя. У него были теплые губы, и руки ласково гладили меня по волосам и по щеке. Наши поцелуи становились все более страстными, объятия крепкими, и я пожелала его, как никогда еще не желала за всю нашу совместную жизнь. Долгие пять недель с тех пор, как солдаты нашли нас, я не была в его объятиях.