Безрассудный (ЛП)

Эван заиграл вступление первой песни сета, и концерт начался. Фанаты танцевали, над нами мелькал свет, гремела музыка. Я расслабился и позволил себе ненадолго забыть о боли. Когда подошла очередь песни Киры, моя легкость частично исчезла. Начало всегда давалось мне сложнее всего. Готовясь к исполнению этой песни, я должен был дать разрушиться тем стенам, которые я выстроил вокруг себя, чтобы все эмоции были искренними. Это изматывало, но облегчение, которое испытываешь после, стоит того. Будто берешь губку и стираешь все капельки воды до последней. После этой песни я чувствовал себя обновленным. Я чувствовал, что могу пережить еще один день.

Незадолго до песни Киры я заметил, что Анны в зале нет. Наверное, ее подруга устала ждать. Странно.

Когда песня закончилась, около бара началась какая-то шумиха, но я сосредоточился на фанатах, стоявших передо мной. Песня Киры была следующей, так что мне нужно было забыть обо всем и постараться спеть ее идеально. Мне нравилось думать, что каждый раз, как я пою ее, Кира каким-то образом слышит это, и мне хотелось, чтобы в моем исполнении не было изъянов.

Песня началась, и я прикрыл глаза. мое тело буквально впитывало каждое слово, и я позволил своей защите пасть. Вот он я. Такой как есть, предстал перед всем миром. Я чувствовал себя обнаженным и одновременно свободным. Больше нет никаких секретов, лжи, вины. Только я, печальная музыка и слова о глубокой преданности той, которую я никогда не смогу по-настоящему отпустить.

Я пел о своей любви и потере, о том, как нуждаюсь в Кире и стыжусь этого. О, как я пытаюсь попрощаться с ней и как каждый день чувствую ее рядом с собой. Когда подошел черед длинной инструментальной части песни, я покачивался в ритм музыке, представляя, что Кира наблюдает за мной и слушает, как я раскрываю свое сердце. В моем воображение, она всегда плакала. Это значило, что ей все еще не все равно.

Некоторые моменты нашего романа прокручивались у меня в голове, пока я ждал своей очереди вступить. То самое неловкое первое рукопожатие. Первое ободряющее объятие. Первый пьяный поцелуй, секс и то, как мы обнимались, лежа на диване. То, как она сказала: «Я люблю тебя». Все это пронеслось в моем сознании за какие-то миллисекунды.

Уже приготовившись очнуться от своих грез, я медленно открыл глаза. И тогда я увидел то, что вообще не могло быть. Шокированный, я закрыл на месте под пристальным взглядом Киры. Я что, брежу? Неужели я так часто представлял это, что все стало реальным? Или она просто галлюцинация? Обман зрения из-за света? А может побочный эффект моих эмоциональных качелей? Исчезнет ли она, как только я моргну?

Я завороженно наблюдал, как по ее щекам катились слезы. Прямо как я себе и представлял. Но эта иллюзия отличалась от моих обычных фантазий. Она была в десять раз красивее, в чем во всех моих бесчисленных грезах. она была такой настоящей…

Уверенный в том, что этот мираж вот-вот растворится легкой дымкой, последние пару строчек я пел, глядя только на нее. Когда мой голос затих вместе с последними нотами музыки, я ждал, что видение исчезнет. Но Кира по-прежнему стояла передо мной с мокрыми от слез щеками. Неужели она и правда здесь?

Обычно, когда эта песня заканчивалась, я давал Эвану знак, когда стоило начать следующую. Эта песня была такой эмоциональной, что иногда мне требовалось немного времени, чтобы снова собраться с мыслями. Эван знал, что нужно ждать сигнала. Но я не мог даже повернуться. Сейчас я мог только смотреть на Киру. Она реальна? Или она исчезнет, едва я пошевелюсь?

Неловкая тишина наполняла бар, а мы с Кирой продолжали смотреть друг на друга. Я слышал, как люди начинали шевелиться, кашлять, шептаться, но я все еще не мог пошевелиться. Краем глаза я заметил, как ко мне подошел Мэтт. Осторожно похлопав меня по руке, он прошептал:

— Келл, очнись, пора начать следующую песню.

Но пошевелиться я по-прежнему не мог. Каждая клеточка моего тела сосредоточилась на Кире. Боже, она такая красивая.

Тишину нарушил громкий голос Эвана.

— Эй, внимание. У нас перерыв. А пока… Гриффин всем поставляется!

Бар взорвался улюлюканьем и смехом. Но реакция бара меня не волновала, потому что до меня наконец начало доходить, передо мной стоит реальная Кира, а не мираж, не галлюцинация и не игра воображения. Она действительно здесь.

Толпа вокруг Киры постепенно становилась реже, но я оставался на сцене. Здесь было безопасно. А спуститься к Кире… Это может убить меня. Зачем она здесь?

Кира сделала шаг вперед, и я наконец-то смог пошевелиться. Я посмотрел на расходящуюся и подумал, что могу развернуться и уйти прямо сейчас. Но… Что она здесь делает? И почему теперь, спустя столько времени? Я только начал… Ну, не знаю, точно ли мне стало лучше, но по крайней мере, хуже уже не становилось. Если я спущусь и поговорю с ней… Что со мной будет? а что будет, если не спущусь? Ничего. Ничего не случится, и мы оба будем жить дальше, и я никогда не исцелюсь, никогда не смогу по-настоящему отпустить ее. Я просто буду… как-то справляться.