Безрассудный (ЛП)

— Спокойной ночи, Кира, — прошептал я.

После того как она вышла я закрыл руками лицо. Какого черта я только что сделал? Какого… я позволил этому случиться? Я мог всё испортить. Опираясь на стойку, я зажал руками переносицу испытывая головную боль. А может я уже всё испортил. Я узнаю это лишь завтра, когда вновь увижу Киру и взгляну в ее глаза. Впервые за долгое время я не хотел, чтобы наступало завтра. Однако наступление его было неизбежным.

Когда рассвет ворвался в мои окна мои глаза уже были открыты. Я спал очень мало, или совсем не спал. Прошлая ночь была слишком близкой к нарушению обещаний. Я уже провинился перед Денни. Даже слишком.

Я нервничал, когда спускался вниз. Вообще-то я боялся, что Кира захочет поговорить. А наоборот хотел избежать разговора и притвориться что прошлой ночи не было. Чтобы всё вернулось на круги своя. Ну и остаться в наших прежних отношениях. Я хотел просто обнять ее, и чтобы это не выглядело странно и неловко.

Может быть, если бы я не упомянул об этом, она бы подумала, что всё это ей приснилось.

Боже, я вообще-то надеялся, что ей не сняться кошмары с моим участием. Я не хочу причинять ей боль, даже во сне. Когда я услышал, как она спускается, у меня затряслись руки.

− Прекрати, − шептал я себе, пытаясь успокоится. Что я за чертов неврастеник. Кира не должна заметить, что я схожу с ума.

Я вдохнул, сделал глубокий выдох и нацепил маску спокойствия на своё лицо. Я, наверное, должен благодарить родителей за то, что в совершенстве мог скрывать свои настоящие чувства и эмоции.

Поэтому, когда Кира вошла на кухню всё было в порядке, кроме моего сердцебиения.

Ее щеки порозовели при встрече со мной, потому что она вероятно тоже не могла отойти от сегодняшней ночи. Не давая ей времени думать об этом, я произнес своё стандартное:

— Доброе утро. Кофе?

И протянул ей чашку горячего дымящегося напитка.

Она, улыбаясь, взяла кофе. Кира чувствовала себя уставшей и вымотанной, вероятно она спала примерно также много, как и я.

— Спасибо тебе.

Я наливал еще одну чашку для себя, в то время как она разбавляла сливками свое кофе.

И вот мы сидим за столом друг напротив друга. На секунду я ощутил, прилив грусти, задумавшись что сегодняшнее утро началось не с наших объятий. Кира нахмурилась и все мысли испарились. Черт. Она хочет поговорить. Нет, пожалуйста, давай просто забудем об этом. О некоторых вещах просто не стоит говорить. Например, о том, как сильно я хочу тебя и как неправильно думать об этом.

— Что? — прошептал я, желая находиться сейчас где угодно, но не здесь.

Она выглядела немного смущенной, когда указала на мою футболку.

— Знаешь, ты ведь так и не достал мне такую же.

Я посмотрел на свою футболку с логотипом группы и вспомнил что и правда обещал ей. Вылетело из головы.

Облегчение накрыло меня, потому что мы не разговаривали о том, чего я боялся всё утро.

— Оу, ты права, — теперь настроение существенно улучшилось от того, что мы опустили трудную часть разговора. Не желая просить у Гриффина футболку для Киры, я лелеял мысль, что, возможно, она захочет ходить в моей, я просто взял и снял футболку и протянул ей. Ее глаза в миг расширились, увидев меня полуобнаженного. Она явно не собиралась так реагировать. Но то с каким видом она смотрела на мое тело, вызвало во мне желание раздеваться по чаще, хотя опять же желание не слишком правильное. Между нами и так уже было всё слишком сложно.

Немного распрямив футболку, я продел ее через голову Киры и поскольку, она просто стояла и смотрела на меня не отрываясь, я просунул ее руки через отверстия, словно она была ребенком.

— Вот, можешь взять мою.

Она хорошо смотрелась в моей одежде. Нужно было это сделать давным-давно. Она пробормотала в ответ, щеки ее порозовели:

— Я не имела в виду твою… Не стоило…

Кажется, она потеряла дар речи. Милая. Какая же ты милая. Я, конечно, понял, о чем она и рассмеявшись, добавил:

— Не беспокойся, я достану еще. Не поверишь, сколько их сделал Гриффин.

Я повернулся чтобы выйти из кухни чтобы приодеться. Я оглянулся и застал Киру, глазеющую на мой зад. Когда она была поймана с поличным, ее щеки из розовых стали ярко-бардовыми. Большинство девушек поедали меня глазами открыто и им было плевать если я это замечал. Они скорее стремились к этому. Но Кира всегда смущалась. Мне нравилось, когда она смотрела на меня так. Я опустил голову и с полуулыбкой произнес:

— Я сейчас вернусь.