Безрассудство

– Что ты здесь делаешь? Как ты узнал, что я здесь?

– Мне стало известно, что Алиса похитила тебя. И я поспешил на помощь. Я надеялся спасти тебя, но вижу, ты уже сама нашла выход. Ты всегда была умной и отважной. Спускайся же, любовь моя, но будь осторожна.

Феба заколебалась. Она покрепче ухватилась за свою лестницу, пытаясь рассмотреть красивое лицо Нила, при свете луны она не могла разгадать его выражение.

Она еще висела в воздухе, держась за простыню, раздираемая сомнениями, но тут у нее над головой, наверху в комнате, распахнулась дверь.

– Феба? – Голос Габриэля доносился глухо, но она не могла не узнать его. – Феба! Где ты?

– Габриэль? – робко откликнулась она.

– Черт побери, где ты?

– Это Уальд, – прошептал Нил. – Феба, любовь моя, отпусти простыню, заклинаю тебя, иначе он до тебя доберется.

– Здесь слишком высоко, – запротестовала Феба.

– Я подхвачу тебя, – уговаривал Нил, в его голосе прорывалось отчаяние. – Скорее, дорогая моя. Я знаю, он собирается тебя убить. У меня есть доказательства.

Над головой Фебы Габриэль выглянул в окно и заметил ее. Он крепко ухватился руками за подоконник и позвал:

– Феба! Немедленно вернись, черт тебя побери! – Взявшись за край простыни, он начал подтягивать ее назад, в комнату.

– Феба, доверься мне, – заклинал ее Нил, – если ты позволишь ему втащить тебя в комнату, то подпишешь свой смертный приговор. – Он широко раскинул руки. – Отпусти простыню. Я приму тебя в свои объятия, дорогая. Со мной ты будешь в безопасности.

Руки Фебы уже болели от напряжения, плечи устали, пальцы дрожали оттого, что слишком сильно впивались в простыню. Она не знала, сколько еще сможет продержаться на краю гибели.

– Только выпусти простыню, и я запру тебя под замок на год! – пообещал Габриэль.

– Феба, спасайся! – Нил театральным жестом протянул к ней руки, умоляя ее. – Во имя того, чем мы когда-то были друг для друга, заклинаю, доверься своему Ланселоту!

– Феба, ты моя жена! – Габриэль решительно подтягивал к себе простыню. – Ты обязана слушаться меня. Не смей отпускать простыню!

«Все как в том сне», – вспомнила Феба, пока простыня вместе с ней неотвратимо ползла вверх. Двое мужчин спорили из-за нее, оба обещали спасение. Она должна выбирать.

Но она давно сделала свой выбор.

Феба крепче ухватилась за простыню и держалась, пока не оказалась в футе от подоконника.

– Ад и все дьяволы, Феба, ты все-таки сведешь меня с ума! – Наклонившись, Габриэль схватил ее за запястья и втянул в окно. – С тобой все в порядке?

– Кажется, да.

Не церемонясь, он резко опустил ее на пол и снова высунулся в окно.

– Черт бы побрал этого мерзавца. Уходит, подлец.

Феба поднялась с пола и попыталась расправить разорванную сорочку.

– Как ты нашел меня, Габриэль?

Он обернулся к ней, его лицо в свете луны показалось угрожающим.

– Стинтон и я следили за этим домом. Мы разыскали его несколько часов назад. Мы видели, как тебя вносят в дом, но стояли слишком далеко и не успели помещать этим негодяям. Надо было выждать. Теперь пошли. Пора выбираться отсюда.

– Но я не могу выйти в нижней сорочке. – Феба скрестила руки, пытаясь прикрыть грудь. – Меня могут узнать. Габриэль нахмурился:

– Поищи в шкафу.

– Там пусто…

– Не оставаться же здесь! Пошли. – Он схватил Фебу за руку и потащил к двери. Выглянув, Габриэль произнес:

– В холле никого нет. Мы успеем добраться до лестницы.

Феба захромала вслед за мужем, прикрывая рукой грудь. В тонкой, почти прозрачной сорочке она казалась обнаженной.

– Как ты попал сюда, Габриэль?

– Как и ты, с черной лестницы. Меня никто не видел.

Со стороны парадной лестницы на другом конце холла донесся мужской смех. Захихикали женщины.

– Кто-то идет, – прошептала Феба. Она оглянулась через плечо. – Как только он поднимется по лестнице, он увидит нас.

– Сюда. – Габриэль повернул ручку ближайшей двери. К счастью, дверь отворилась. Он втолкнул Фебу в комнату и вошел вслед за ней.

Молодая женщина с пышными рыжими волосами (на ней не было ничего, кроме черных чулок) обернулась в изумлении. В одной руке она держала кнут, которым яростно хлестала пухлые ягодицы распростертого ничком на кровати мужчины. Глаза посетителя «Бархатного ада» были закрыты черной повязкой.

Габриэль поднес палец к губам, прося сохранять молчание. Рыжеволосая приподняла одну бровь, губы ее искривились в циничной усмешке, когда она заметила растерянность Фебы.

– Не останавливайся, не останавливайся, драгоценный мой тиран! – простонал лежавший на кровати мужчина. – Мы должны закончить это немедленно, или все погибло.

Рыжеволосая послушно взмахнула бичом. Феба содрогнулась.

– Сильнее! – вскричал истязуемый. – Еще!

– Конечно, конечно, любовь моя, – проворковала рыжая, – ты ведь раскаиваешься, правда?

– Да, да, я раскаиваюсь!

– Но ты еще недостаточно раскаиваешься. – И рыжеволосая принялась хлестать его кнутом, производя при этом невообразимый шум.