Безрассудство

— Проклятие! — Бакстер бросил на Алису последний отчаянный взгляд. — Проклятие! — Его глаза в последней надежде обратились к Фебе. — Ты должна выслушать меня, Феба. Уальд — пират и даже хуже, я сказал тебе правду. Я пытался спасти тебя.

— Ты уже спас Алису, — возразила ему Феба.

— Алиса шлюха! — яростно выкрикнул Нил. — Обыкновенная шлюха.

— Алиса женщина, как и я. Ты лгал ей, и ты ее предал. С какой стати я поверю тебе?

— Неужели ты не слышишь меня? Алиса — ничто. Девка, которая чересчур много возомнила о себе. Мерзкая шлюха…

— Настоящий рыцарь не предает тех, кто ему верит, — прошептала Феба.

— Боже мой, вечная болтовня о благородных рыцарях! Ты просто свихнулась на них, сучка!

Габриэль надавил сильнее на руку чересчур разговорившегося подонка. Нил взвыл от боли.

— Полагаю, разговоров с нас хватит, — произнес Габриэль. Он коротко оглянулся на Алису. — Я уже сказал, вы можете уйти. И поскорее.

Алиса прижала книгу к груди и повернулась к выходу. Феба неожиданно преградила ей путь:

— Подождите, Алиса. Я хочу отдать вам вот это. — Феба раскрыла перчатку, и на ладони у нее заблестела брошь из жемчуга и алмазов.

— Что это за странные серебряные камешки? — изумленно спросила Алиса.

— Полуночное сияние, — тихо ответила Феба. — Жемчуг, какого нет больше нигде в мире. Очень редкий.

Алиса подняла глаза и встретилась взглядом с Фебой.

— Это было спрятано в книге?

— Часть той добычи, которую Нил украл и спрятал в переплете. Уальд подарил все эти украшения мне. Я приму их, но брошь я хочу отдать вам.

— Но почему? — спросила Алиса.

— Потому что я находилась в вашей власти и у вас были причины ненавидеть меня, но вы все же избавили меня от ночи в аду.

Алиса задумалась, потом протянула руку и приняла брошь.

— Спасибо. Это поможет мне уйти из ада, — прошептала она. И вернула Фебе книгу. — Вот. Книга мне больше не нужна.

Алиса обошла Фебу и растворилась в ночи. Неистовая гордость охватила Габриэля. Он взглянул на свою жену.

— Миледи, позвольте мне обратиться к вам словами Чосера: вы истинный и совершенный рыцарь.

Феба одарила его самой ослепительной из своих улыбок, и Габриэль внезапно осознал, что любит ее с такой всесокрушающей силой, которая не иссякнет до тех пор, пока сохранится дыхание в его теле. И ему вдруг захотелось немедленно сказать ей об этом.

Но сейчас было не время для признаний.

— Феба, — умолял Нил, — Феба, выслушай меня. Умоляю тебя, помоги мне ради нашей бессмертной, великой любви.

Феба даже не взглянула на него.

— Посмотрим, удастся ли нам привести Стинтона в чувство. Он мог бы отвести Бакстера в тюрьму, — произнес Габриэль, обращаясь к Энтони. — Мне надоело возиться с этим пиратом.

Через пару часов Феба лежала, удобно устроившись на подушках в широкой кровати Габриэля, и наблюдала, как он снимает с себя одежду. Отблеск свечи вырисовывал могучие линии его широкой груди и бедер.

— Вы производите на меня потрясающее впечатление, милорд, — призналась она.

Габриэль негромко засмеялся, устраиваясь в постели рядом с Фебой. Протянув руку, он уложил голову Фебы себе на грудь.

— Это ты потрясающая, любовь моя.

— Что ты сказал? — заморгала Феба.

— Я сказал, что ты потрясающая.

— Нет, после этого, — нетерпеливо настаивала она. — Как ты назвал меня?

Габриэль улыбнулся:

— Кажется, я сказал — любовь моя.

— Да-да. Пожалуй, мне это нравится.

— Ты же знаешь, это правда, — произнес Габриэль. — Я люблю тебя. Наверное, я любил тебя с того самого дня, как прочел первое послание таинственной Дамы-под-вуалью.

— Ты не представляешь, как я счастлива, — прошептала Феба.

Габриэль сжал ее лицо в ладонях.

— Кажется, ты не очень-то удивлена моим признанием в вечной любви.

Феба склонила голову и поцеловала Габриэля в шею. Когда она вновь подняла глаза, он заметил пляшущие в них искорки.

— Должна признаться, я догадалась, что ты, возможно, любишь меня, когда так снисходительно отнесся ко всем моим глупым маленьким выходкам.

— Мне самому следовало проявить бдительность, — суховато возразил Габриэль. — Твои приключения вовсе не такие уж незначительные, да и не случайные. От твоего безрассудства все твои родные преждевременно постареют.

— Раскаиваюсь, раскаиваюсь во всех своих приключениях, — быстро заверила его Феба. — И клянусь, больше ничего подобного не случится.

Габриэль негромко рассмеялся:

— Счастлив это слышать. — Он обхватил руками голову Фебы и прижался губами к ее губам. — Только не забывай повторять мне, что ты меня любишь, и я буду смотреть на твое безрассудство сквозь пальцы. Я с тобой и сумею позаботиться о тебе.

— Я люблю тебя, — прошептала Феба.

— Я люблю тебя, — произнес Габриэль, прикасаясь губами к трепетным губам жены, — люблю больше жизни.

Феба подгадала так, чтобы бал-маскарад в «Дьявольском тумане» совпал по времени с публикацией «Безрассудной отваги». И книга, и прием оказались даже более успешными, чем она могла мечтать.