Безродный

Мы стояли и напряженно вглядывались в то место, где только что висел полупрозрачный призрачный силуэт, пытаясь уловить хоть какое-то новое движение или знак. Ничего. Словно и не было никакого призрака. Лишь ровный выжженный круг на пшеничном поле напоминал о случившемся.

— Боги смилостивились, — тихо прошептал Вернон, — На этот раз…

Раздался вопль. Глухой. Низкий. Оканчивающийся бульканьем. На границе леса показались три массивные человекоподобные фигуры. Трупоеды.

— Дерьмо, — сплюнул Беррен, — Вернон — самострел!

Парнишка бросился к стоящему у стены арбалету и схватил его. Одно ловкое движение рукой, и тяжелый черный болт оказался в ложе. Сухой хлопок тетивы. Мгновение. Ничего.

— Недолет, — рявкнул капитан, — поудобнее перехватывая свое копье и распрямляясь в полный рост, — бери выше!

Вернон не ответил. Тут же схватил второй арбалет, а первый бросил мне. Зараза. Теперь придется делать это на скорость.

Конец ложа уперся в землю, другой в живот. Ноги сами собой встали на ширину плеч, а руки схватились за узкую полоску тетивы. Усилие. Бычья жила больно врезалась в кожу. Дерьмо. Половина. Ещё рывок. Зараза. Сантиметр буквально. Сейчас это говно мне кожу с ладоней спустит.

— Мать твою, не копайся! — крикнул Вернон, хватая последний самострел.

— А ты заканчивай мазать! — оборвал его Беррен, перекидывая копьё через бревна частокола и сам высовываясь вслед за ним.

Последний рывок. Есть. Тетива цепляется за крючья спускового механизма. Где-то внизу воет раненная тварь. Похоже Вернон попал в урода.

Бросаю ему последний самострел и берусь за копьё. Древко едва слушается, а наконечник ходит ходуном. Перехватываю его поудобнее и высовываюсь за частокол на манер капитана. Зараза, надо перехватить. Хорошо, хоть оно не слишком длинное и тяжелое, иначе бы вывалился вместе с ним наружу.

Одна из тварей катается на спине неподалеку от деревенских стен, пытаясь вытащить арбалетный болт из уродливой морды. Две другие уже ползут по бревнам наверх, то и дело щелкая клыкастыми пастями. Нетужки херушки. Выбираю, ту, которая ближе всего ко мне. Удар. Наконечник входит в плечо рядом с шеей. Трупоед взвыл, разжал когти и полетел вниз. Я попытался удержать копье, но древко вырвалось у меня из рук, оставив на ладонях несколько крупных царапин, и вместе с тушей чудовища грохнулось на землю. Снова раздался рев. От удара наконечник оружия вошел глубже, буквально прошив насквозь плечо монстра.

— Не спи! — рявкнул Беррен, — Хватай самострел! Надо добить хоть одну, пока они не ушли!

Его тварь тоже валялась на земле, хватаясь за морду. Копьё капитана выбило ей глаз, и теперь сука отчаянно выла, скребя когтистой лапой опустевшую глазницу. Рядом, чуть пошатываясь поднимался на лапы урод с пробитым плечом. Он повернул голову, ухватился клыками за древко и, издав глухой рык, перекусил его пополам. Ёбаная срань. Какие же у них мощные челюсти.

В его шкуру тут же воткнулся короткий черный болт, войдя в тушу почти наполовину. Но тварь даже не поморщилась. Неуклюже развернулась и поковыляла в сторону леса, прихрамывая на раненную лапу.

— В голову бей! — раздался крик капитана, — Сука, надо хотя-бы одну завалить!

Руки снова схватились за самострел. Уперли его в доски парапета и рванули тетиву наверх. Ладони снова резанула боль, а одна из заноз, оставленных копьем, как будто вогналась глубже. Срань. Неужели так трудно было выдать перчатки. Рывок, и толстая бычья жила снова уцепилась за крючья спусковика. Разгибаюсь, и пытаюсь передать самострел Вернону, но парень сам сует мне в руки тяжелый короткий болт. Дерьмо. Я ведь не умею…

Трясущиеся пальцы с трудом запихивают снаряд в ложе. Есть. Так, теперь прицелится. Зараза, жаль, тут нет ни целика, ни мушки. Придется на глазок.

— Да шевелись ты! Твари уходят!

Они и вправду уходили. Та, которой болт только попортил шкуру, уже скрылась в лесу. Урод с пробитым плечом очень активно ковылял следом. Под стеной осталась только тварь с раненым глазом, но и она уже поднималась на ноги. Выстрел. Тяжелое древко болта воткнулось в землю в паре ладоней от шкуры трупоеда. Зараза.

Рядом раздался новый щелчок спускового механизма, и на этот раз острие стрел вошло прямо в шкуру раненой суки. Та завыла, но на землю не упала. Развернулась и со всей доступной ей прытью понеслась в сторону леса.

— Ушла сучья проё-маё, — бросил капитан, опуская разряженный самострел и устало приваливаясь спиной к бревнам частокола, — Эти раны на них заживут. Они придут снова. И в следующий раз их будет больше, — он сплюнул и посмотрел на меня, — Теперь понимаешь, почему с кладбищем нужно разобраться в первую очередь?