Безродный

Бандиты занервничали. Они-то думали, что мы сейчас будем мяться, словно девки на первой свиданке, и дотянем до того момента, когда наше поражение станет неизбежно. Но такого подарка судьбы давать им никто не собирался.

Не доходя несколько шагов до противника, я выбросил вперед копьё, пытаясь достать его хотя-бы самым кончиком. Бандит отшатнулся назад и взмахнул мечом, отводя удар в сторону. Зараза.

Шаг назад. Другой. Руки поудобнее перехватывают древко и нацеливают его прямо в грудь уроду. Удар. Ублюдок снова уклоняется, пытаясь достать меня клинком. Выпад почти удается. Кончик фальшиона царапает Нет, так дело не пойдет. Доворачиваю древко. Навершие бьёт урода в бок. Удар не сильный, но заставляет его отвлечься. Лишь на мгновение скосить глаза в сторону. Мгновение, которого более чем достаточно, чтобы бросить бесполезное копьё, выхватить дубинку и попытаться огреть его по голове.

В последний момент бандит успевает выставить перед собой клинок, блокируя удар. Он уже начинает отводить дубинку в сторону, но я сам убираю её, из-за чего фальшион на мгновение падает в пустоту. Удар ногой в пах. Бандит, не ожидавший такого, сгибается пополам, роняя на землю меч и хватаясь за уязвленное мужское достоинство. Удар. Дубинка со всего размаху опускается на его хребет, роняя урода на землю. Ещё удар. На этот раз в шею. До ушей доносится едва слышный хруст дробящихся позвонков. Третий. Оголовье импровизированной булавы попадает в основание черепа, оставляя там глубокую кровавую вмятину.

Бандит больше не двигался. Он был мертв. Возле его головы начинала расползаться темно-алое пятно. Я быстро огляделся тихо надеясь, что Вернон уже расправился со своим противником, и можно приниматься за главного. Но парню повезло меньше. Урод оттеснил его назад и прижал к обгоревшим остаткам стены. Парню все ещё удавалось отражать удары топора, но было ясно, что долго это не продлиться. Рано или поздно, но он допустит ошибку.

Бросаю дубинку, подхватываю с земли фальшион и срываюсь с места. Вдох. Выдох. Бандит прямо передо-мной. Взмах. Удар. Лезвие меча врезается в толстую рукоять плотницкого топора и на несколько мгновений увязает в прочном дереве. Урод пытается рвануть оружие на себя, чтобы высвободить его, но не успевает. Сзади обрушивается тяжелый удар топора. Прямо в шею, наполовину отделяя голову от тела.

— Вовремя ты, — выдыхает Вернон, вытаскивая оружие из разрубленной шеи. На лезвии остаются темно-алые разводы. Кровь хлещет из раны убитого, пропитывая дорожную пыль, — Надо помочь Туру!

Но у здоровяка дела шли совсем плохо. Он уже лежал на земле, а по правому боку медленно расползалось алое пятно. Один из шипов булавы зацепил его, да и удар наверняка переломал несколько ребер. Подняться Тур уже не мог. Лишь грязно ругался, тщетно пытаясь достать секирой своего противника.

— Сморщенный хер… — здоровяк закашлялся, хватаясь за бок, — Что, боишься к раненному подойти? Ссыкло. Твоим отцом наверняка был шелудивый дворовый пес… сравшийся при одном виде гребаного веника.

Бандит не обращал никакого внимания на оскорбления. Он явно кайфовал, глядя на то, как поверженный оппонент ползает в грязи, пытаясь ему хоть как-то ответить. И смаковал предвкушение последнего, добивающего удара.

— Эй говно, — рявкнул Вернон, замахиваясь топором, — Лови!

Парень бросил оружие прямо в урода. Топор прошел мимо, грохнувшись на каменный фундамент того, что осталось от одной из хибар, но этого было достаточно, чтобы заставить сделать бандита шаг вперед. Шаг, стоивший ему жизни.

Тур, улучив момент, извернулся, и со всего маху всадил лезвие секиры прямо в икру урода. Тот заорал и упал на землю, хватаясь за раненную ногу. Тяжелая булава откатилась в сторону.

Не медля ни секунды, я бросаюсь вперед и в три прыжка оказываюсь рядом с бандитом. Он пытается отшатнуться в сторону, но лежа на земле это сделать трудновато. Короткий взмах фальшионом. Из горла раненного брызжет кровь. На губах, открывающихся, словно у выброшенной на берег рыбы, вспухают красные пузыри. Руки дергаются в последней, предсмертной конвульсии.

Я отер со лба пот, сделал пару шагов в сторону, и уселся прямо на землю, безучастно наблюдая за тем, как Вернон пытается стащить гамбезон с раненного Тура. Руки дрожали, а в животе появилось противное, тянущее ощущение. Оттуда по всему телу расползался липкий, холодный страх.

Шумно выдохнув, я ещё раз осмотрелся, пытаясь убедиться, что все враги мертвы. Но от одного взгляда на изувеченные, измазанные в крови тела, страх из живота рванул вверх, к горлу и настойчиво попросился наружу. Сдерживать его сил уже не было, так что спустя мгновение по земле растекалась беловато-коричневая смесь из полупереваренных лепешек, воды и кусочков мяса. С реализмом тут явно переборщили.