Безудержная любовь

Лучше потому, что в пятницу вечером она пошла гулять с Ари, и на этот раз я заставил себя сказать ей, чтобы она хорошо провела время и пораньше легла спать. Окно в моей спальне было открыто, и я почувствовал облегчение, когда услышал, как она вернулась домой около десяти и поднялась по лестнице в свою квартиру.

Хуже, потому что я так отчаянно хотел пойти постучать в ее дверь и поцеловать на ночь, но не мог.

Лучше, потому что субботним утром они пробежали 5 км, и я присоединился к ним, записался на забег в последнюю минуту и ждал их на финише, притворяясь спящим. Мы вчетвером так хорошо провели время вместе. В тот вечер я думал, что она снова пойдет в "The Broken Spoke" с Ари, но она этого не сделала, вместо этого решив провести вечер со мной, моим папой, Ксандером и детьми на заднем дворе, жаря зефир на гриле, потягивая пиво и наблюдая, как близнецы и еще несколько соседских демонят танцуют вокруг с бенгальскими огнями

Хуже потому, что мне хотелось оттащить ее в сторону, где никто не мог увидеть, и поставить засос на ее шее, чтобы я все еще чувствовал, что она моя.

Я хотел этого так сильно, что, когда мы остались одни, я потерял контроль над собой.

Она как раз выходила из ванной комнаты рядом с кухней — я видел, как она зашла в дом, и последовал за ней через минуту, — и как только дверь открылась, ворвался внутрь и закрыл ее за собой.

— Остин, что…

Но я не дал ей закончить вопрос. Я грубо обнял ее и прижался к ее губам, целуя крепко и глубоко. Она сопротивлялась со мной меньше двух секунд, а затем сдалась, ее руки скользнули вниз по моей спине к заднице, притягивая меня к себе. Запустив одну руку в ее волосы, я наклонил ее голову набок и приник губами к ее горлу.

— Остановись, — взмолилась она. — Больше не надо.

Нехотя я оторвал свой рот от ее кожи и прижался лбом к ее лбу, тяжело дыша.

— Ты не можешь продолжать это делать, — сказала она. — Это нечестно.

— Я знаю.

Положив руки мне на плечи, она оттолкнула меня. — Я должна уйти.

Я кивнул. — Ты выйдешь первой. Я подожду минуту.

Она покачала головой, ее голубые глаза блестели от слез. — Нет, я имею в виду покинуть твой дом. Из-за того, что я живу здесь, это действительно тяжело.

— Нет! — меня убивала мысль о том, что ее больше нет. — Не уезжай, Рони. Дети будут опустошены. Они обожают тебя.

— Я тоже их обожаю. Я не хочу уезжать.

— Тогда останься. Я больше так не буду делать. Обещаю.

Она положила руку на живот и глубоко вздохнула. — Ладно. Я выйду первой.

Я посмотрел, как она уходит, и снова захлопнул дверь. Затем я уставился на себя в зеркало над раковиной, злясь, что расстроил ее.

Что, черт возьми, со мной было не так?

В воскресенье утром мы пошли позавтракать в "У Мо". Раздав детям кучу четвертаков, я только и мог, что смотреть на сидящую напротив женщину, о существовании которой я даже не подозревал два месяца назад, но чей отъезд через две недели разрывал меня на части. Что, если я больше никогда ее не увижу?

Пришла Ари, налила кофе, и две девушки немного поболтали. Когда Ари повернулась, чтобы уйти, Вероника поймала ее за руку. — Эй, ты не могла бы принести немного миндального молока?

— Конечно. — Ари улыбнулась мне. — Извини, я забыла. Сейчас вернусь.

Когда мы снова остались одни, Вероника нерешительно улыбнулась мне. — Итак, я получила работу, — сказала она.

— Работу?

— Должность помощника хореографа. — она поднесла кружку с кофе к губам.

— О. — мое сердце упало. — Это… это отлично.

— Да. Я уже начала нервничать.

— И тебе есть где жить? — мой взгляд остановился на синяке, который я оставил у нее на шее прошлой ночью. Сегодня утром она распустила волосы, что довольно хорошо скрывало это, но я знал, куда смотреть. Я так много знал о ее теле.

— Думаю, да. Морган связала меня с кем-то, кто хочет сдать в субаренду свою однокомнатную квартиру в Маленькой Италии. Мне нужно только уточнить, сколько я буду зарабатывать, прежде чем сказать "да". А уже потом бронировать билет. — она поставила кружку на место.

— Тебе, наверное, не терпится вернуться в Нью-Йорк.

— Да. — она опустила взгляд. — Хотя я буду скучать по этому месту. Будет тяжело уезжать. В некотором смысле, я бы хотела, чтобы у меня была причина остаться.

Возможно, именно ее слова заставили меня сделать то, что я сделал дальше.

А может, дело в красном следе от помады на ее белой кофейной чашке.

Позже днем я отвез детей к отцу. Пока они бегали на заднем дворе, где до сих пор сохранилась детская площадка, которую мы построили для них, когда они были маленькими, мы сидели в его патио под тенью зонтика.

— Где Вероника? — спросил он.

— Она дома. У нее были кое-какие дела. — правда заключалась в том, что я не просил ее поехать с нами.

— Мальчик, это была удача, встретить ее. Не так ли? — мой отец хихикнул. — Кто-то вроде нее не стучится в твою дверь каждый день.

— Это правда.

— Жаль, что ей придется уехать, — размышлял он. — Дети от нее без ума.

— Итак, я подумал об этом. — я наклонился вперед в своем кресле, упершись локтями в колени. — Я думал, попросить ее остаться.

— О?