Безудержный ураган 2 (СИ)

Шаймор стер с лица непонятно чью кровь и слегка вздрогнул он неожиданности, когда сзади в него вцепилась Элерия.

— Я ничего не понимаю, — сказала талийка и потянула Шаймора за руку к центру поляны. Там, без сознания, с серыми лицами лежал Бруснир и еще с десяток воинов. — Я вылечила их, они должны были прийти в себя. Но они умирают. Они быстро теряют силы, и я ничего не могу с этим поделать.

Криза, внимательно разглядывающая воинов, поджала губы, покивала головой и заключила:

— К ним присосались боки. Какая разница потерять сознание или уснуть? Видимо никакой.

Все молчали. Присосались боки — это приговор.

— Ну нет, — выдохнула Элерия. — Нужно же что-то делать! Как-то им помочь. Нужно разбудить их.

Талийка по очереди склонялась над почти бездыханными воинами, тормошила, пыталась лечить, но ничего не помогало. Наконец, она села возле Бруснира, взяла его за руку и расплакалась. Мерцающее сияние из ее ладоней будто бы уходило в никуда.

Криза приблизилась к Элерии, сжала ее плечо и твердо сказала:

— Прекрати это немедленно! Еще чуть и ты тоже отключишься.

— Оставь меня, — дернула плечом талийка.

Тогда Крозалия отошла и кивнула вальдарам, мол, надо ее убрать. Латьен с Софаром взяли Элерию под руки и не без сопротивления оттащили подальше. На их головы посыпались ругательства, которые приличная девушка не должна знать. Обоим братьям было вдвойне неудобно, учитывая что она совсем недавно для них сделала. Но ее не отпустили.

Шаймор отошел в сторону, прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу. Потом обнажил меч и сказал:

— Отойдите-ка все от них.

Когда воины расступились, Шаймор сосредоточился, и, по-прежнему с закрытыми глазами, обхватил рукоять меча обеими руками. А потом пропал и появился уже возле Бруснира. Его клинок оказался покрыт бурой жижей. Вместе с ним из ниоткуда вылетела сморщенная голова боки и с глухим стуком прокатилась по земле.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Шаймор, хлопая себя по бедру. — Поверить не могу! Получилось!

Бруснир очнулся. А за ним и другие воины. Видимо, остальные боки решили избежать участи первой и ретировались.

— Я подумал, куда я попадаю во время своих телепортаций? — рассказывал Шаймор. — Что если я не просто исчезаю и появляюсь в другом месте, а попадаю на некую изнанку мира, где обитают боки? И, надо же, получилось!

Элерия налетела на него, сжала в объятиях и расцеловала:

— Ты гений!

— Я всегда это знал, — подтвердил Шаймор, надувшись от гордости.

Вскоре рассвело, и путешественники пошли дальше. По словам Шаймора до ущелья было не более полудня пути. Однако наступил вечер, сумерки опустились на лес, а пейзаж вокруг мало менялся. Те же высокие деревья, те же странные оттенки этого леса. Ночью снова напали ларпии, и вальдарам опять удалось отбиться. Две ночи без сна, в постоянном напряжении мало кому дались легко. Весь следующий день прошел невесело. Почти все молча шли по лесу, надеясь уже увидеть конец пути. Но Гибельное ущелье будто совсем пропало из мира и оставалось только на картах. А Лес Кошмаров стал бесконечным.

К ночи разбили лагерь. Бруснир смотрел на людей и всерьез опасался, что кто-нибудь из них заснет во время отдыха. Шаймор, конечно, провернул этот фокус с бокой, но нет гарантии, что это удастся ему во второй раз. Или что они успеют заметить неладное до того, как тварь высосет всю кровь из кого-нибудь. В конце концов, Бруснир посоветовался с Шаймором, и они решили открыть портал в Сатру. Отправить всех в деревню, дать людям хорошенько выспаться, а потом вернуться сюда и продолжить путь.

Спустя десять минут Бруснир завершил портал и обернулся к своим людям, собираясь пропустить их вперед. Но что-то пошло не так. Арка портала вдруг стала втягивать в себя воздух. Бруснир стоял ближе всех, и его первого затянуло внутрь. А вслед за ним и остальных. Тяга была настолько сильной, что удержаться не удалось никому. Даже тем, кто успел крепко ухватиться за дерево или старый пень.

Глава 19. Игры разума и водомерки

Бруснир очнулся лежа в траве, над головой сияло голубое небо. Вальдар зажмурился и прикрыл глаза рукой — слишком много яркости разом. Он с трудом мог припомнить что произошло и как здесь оказался. Привстал и оглянулся, цепочка событий постепенно прояснилась. Бруснир нахмурился. Потому что находился он в том месте, где быть не должен был. Перед ним раскинулась родная деревня, в которой он родился и вырос. Только теперь это место выглядело ветхим и заброшенным: покосившиеся дома, повалившиеся заборы. И тишина. Ни пения петухов, ни мычания коров, ни даже лая собак. Ни звука не доносилось из этого мертвого острова его памяти. Именно здесь фауррены учинили страшную расправу над всеми его близкими и родственниками. Не выжили даже соседи. Только его отец пережил тот день, только потому, что, как и сам Бруснир, был тогда на войне.