Безумие

Когда я вышел на сцену, то почувствовал себя маленьким телевизором, который находится всё время под присмотром женщин. Они пытались разглядеть, что идёт по ящику. Хотелось переключить его на спорт, чтобы они хоть на время, хоть некоторые из них потеряли интерес к этой программе.

Я разглядывал воздух в комнате, он был прозрачен, сквозь него проступали фамилии с книжных полок. Ярче всех из трёх букв. Я не верил в псевдонимы из трёх букв. Сразу понятно, что в самой книге.

Сегодня я должен был рассказать своим девушкам о том, как надо было себя вести в непредвиденных обстоятельствах, на высоте 10 000, как гасить панику среди людей и внутри себя.

У меня в практике не было ничего такого. Я выдал сухую теорию. Теория, не подкреплённая практикой, всё равно что слова, не оплодотворённые делами. Все скучали. «Хорошо, а если вот так?» Я решил встряхнуть немного женское общество:

– Было со мной однажды, я никому прежде не рассказывал, до сих пор переживаю тот полёт: летели из Барселоны в Питер. Погода была отличной, – начал я сочинять на ходу. – У всех хорошее настроение, включая пассажиров и экипаж. Летим над Альпами.

Я вышел по нужде, нет, не из самолёта, конечно, из кабины пилотов.

– Как тебе удаётся выглядеть всё время счастливой? – насадил я на остроту бортпроводницу, едва увидел.

– Всё труднее, – засмеялась Кристина.

– Когда Света входит в комнату, свет можно не включать, – бросил я второй стюардессе, чтобы она тоже не осталась обделённой вниманием. Та улыбнулась мне лицом, полным вопроса: «Воды или ещё чего?»

«Ещё чего! Крепче-то ничего нет?» – ответил я ей безмолвно.

– Со Светланами можно экономить на свете, – поддержала мою шутку Кристина.

– Смотря где, – открыл я дверь в туалет и тем самым заставил захихикать стюардесс.

Только я справился, уже на выходе из туалета самолёт неожиданно даёт такой крен, что посадил меня снова на унитаз. Не то чтобы я испугался, испугался – не то слово.

Стены качнулись, столы, стулья поехали, небольшое сотрясение мозгов в 3–4 балла… все уставились. Гарем мой проснулся и включил на полную свои микрофоны.

– Следующий толчок выбрасывает меня из клозета. В салоне шум, суета, щёлканье ремней, пролитый кофе, детский плач, лёгкая клаустрофобия и зачатие паники…

* * *

С каждой минутой жары увеличивалось количество сумасшедших, будто они выползали из спячки и начинали бродить по городу в поисках новых измерений. Они делились на агрессивных, припомнился мне брызгавший слюной мужик в метро: «Пентагон наступает, враги уже точат ножи у границы»; на добрых, встречал я нашего вахтёра каждое утро, который всё время улыбался, протягивая мне ключи от аудитории: «Вы что преподаёте? А-а. Ключи, кстати, от моей квартиры, денег там нет, но там отличная стоит всегда погода»; и на самодостаточных, тех, что общались исключительно сами с собой, словно постоянно бормотали заклинания, типа: «Сим-сим откройся», «Трах тибидох» или «Мутабор». Всех их объединяло одно: все они ждали каких-то перемен и бредили апокалипсисом.

– Ты опять опоздала, – обнял я её пальто и только через несколько мгновений почувствовал живущее в нём тельце, точнее сказать, два.

– Скажи спасибо, что вообще пришла, – скинула с себя пальто Шила, а вместе с ним ещё лет пять.

– Я с тобой скоро с ума сойду, – принял я синее сукно, потом долго целовал её лицо и шею.

– Я с тобой тоже готова куда угодно.

– Так куда идём?

– Может, для начала на компромисс?

– Это слишком далеко. Я не выдержу, я соскучился.

* * *

В полнолуние я всё время мечтал увидеть девочку на шаре. Но девочки не было, брошенный ею шар остановился посреди тёмной комнаты жёлтым фонарём. Шар был абсолютный, от него не было ни тени сомнений, что ночью лучше спать, лучше дома, лучше с женой… Дома в окне ночь не такая могущественная, просто картина, «Квадрат» Малевича, который можно запросто замазать шторой. Висит себе у всех на стене, никому нет дела до шедевра.

Звёзды впивались в меня, словно жужжащие осы своим непререкаемым светом. Они жалили моё одиночество, и разогнать их не было никаких сил. Я ускорился, они за мной, я побежал, они ни на дюйм не отпускали меня, пока я не юркнул в подъезд. Здесь было тепло и спокойно, я заглянул по привычке в ящик, там, как и в электронном, только бумажный спам. Ящики, будь они виртуальные или железные, не отличаются содержимым. С людьми тоже такое сплошь да рядом, снаружи на них может быть натянута кожа нравственности, а внутри та же пустота, набитая кишками, одни потроха, что сердце, что мозги. Жаль, а ведь могли бы быть интересны. Ноги перебором подняли меня на октаву выше, я нажал на кнопку лифта, тот двинулся с моего этажа. А что если я порядочный, и правильный, и пунктуальный, уже давно приехал домой, и меня встретила спокойная бытовая красавица жена, с которой мы поужинали уже и легли смотреть сериал в три глаза, потому что одним я буду смотреть на неё. Я буду уверен, что меня любят, однако она скажет, что устала и хочет спать.

– Извини, конечно, но кажется, что я тебя больше не люблю.

– Да какая разница, мы уже приросли друг другу настолько, что не отодрать.