Безумие

– История этого кофе началась в Интернете. Стоило ему только налить мне на экран своё приятное мужское лицо, как оно тут же меня пленило. Не могу сказать, что он был красавцем, но встретиться сразу захотелось. Кофе варился месяц, а может быть даже больше. И вот пришло время разлить его по чашкам, то ли для того, чтобы обжечься, то ли для того, чтобы заказать что-нибудь покрепче.

– Вы просто выпили кофе, и ты сразу влюбилась в него? – попытался зажечь в себе ревность Артур, но спички были сыроваты, потому что слова Шилы ему некуда было отнести, кроме как к фэнтези на полке своих заблуждений.

– Да, надо же было с чего-то начинать.

– И что дальше?

Шила взяла паузу. «Мысли, как женщины, молчат об одном и том же», – выросло в голове Артура.

– Дальше не пошло, точнее я не пошла.

– Точнее пошла ко мне, – засмеялся он.

– Ну, это читалось. Откуда в Интернете чувства. Там своих нет, вчера просидела полночи. Людей много, но ни души, – врала Шила.

Артур больше не спрашивал, он был доволен собой и теперь мог спокойно уснуть. Шила нет, она не могла, она не была довольна собой на 100 %, ей хотелось отбросить одеяло семейственности, включить комп, пообщаться с кем-нибудь там или хотя бы с мужем здесь:

– Интернет – это камера одиночного заключения с видом на жизнь других людей.

– Кто бы говорил.

– То есть ты негативно относишься к знакомству в Интернете?

– Сам себе там жену нашёл, – шутил сквозь сон Артур.

– Значит серьёзно.

– Ну, конечно, кликнул – женись, – повернулся я набок и обнял жену. – Считай, что я уже уволился и поменял работу.

– Надо же, ты теперь всегда меня будешь слушать? – засмеялась Шила, выдыхая на меня слова, слова пахли «Пепсодентом».

– Желание беременной женщины закон.

– Да? Подожди, я тогда составлю список.

– Новую конституцию. Женщине только дай оттолкнуться от красной строки, и она уже готова переписать всю твою жизнь.

– Ага, на чистовик. Вывести душу на чистую воду.

– Может, тогда махнёмся душами на ночь.

– Хочешь узнать, действительно ли я хочу тебя.

– Хочу узнать как.

Артур задумался на мгновение:

– Хочу от тебя ребёнка.

– Скоро уже.

В такие моменты Шиле казалось, что ожидание ребёнка как-то заделало брешь, что образовалась в небе, к которому Артур так стремился. И шрамы от реактивных самолётов, оставленные на небосводе, уже не тревожили сильно, уже не чесали так самолюбие. Самообман. На самом деле, он просто стал ниже опускать голову, чтобы не видеть их.

* * *

– Наш полёт проходит на высоте 9500 метров. Температура воздуха за бортом –50, расчётное время прибытия в аэропорт Барселоны 19.30 местного времени. Температура воздуха в Барселоне +32. Температура воды +25. …В полёте вам будет предложен обед и прохладительные напитки.

«Шерше ля фам», – получил Артур смс-ку посреди занятия, делая вид, что всё ещё внимательно слушает ответ юной стюардессы.

«Где тебя искать?» – ответил он тут же Шиле.

«Там, где мне хорошо».

«Я так и знал. Ты всё ещё валяешься в постели», – смотрел он в открывавшийся на него рот девушки, которая увлечённо говорила о пожарной безопасности.

«Если бы словами можно было тушить пожары», – представил себе такую картинку Артур. Горит борт, и все пассажиры дружно начинают трещать о своём, о наболевшем, а экипаж сбивает пламя с высоты крепкого многоэтажного мата. Согласно протоколам, перед катастрофой никто из пилотов не прощается и не просит прощения у близких, все тупо матерятся грубо.

За бортом пылала весенним солнцем суббота. В окно просилась весна. Эти трое: солнце суббота и весна, тянули канат времяпровождения изо всех сил, но вставать всё равно было лень. Лень побеждала, не предпринимая для этого никаких видимых усилий. Я закрыла глаза и провалилась обратно в сон.

* * *

Выходной выдался жаркий. В мечтах её были паруса яхт, а на деле сушилось на верёвке бельё. Шила смотрела сквозь стекло, на балконе напротив трепыхались чьи-то белые государственные флаги. Будто люди всё ещё сомневались, гражданство какой страны им принять, чтобы начать с чистого листа. Сколько можно было смотреть на чужое бельё, пусть даже чистое? Её хватило минут на пять. Она налила себе чаю, тот ещё не остыл, и взяла в руки телефон. Когда нечего было делать, Шила звонила Джульетте, даже сама не понимала зачем, то ли по привычке, то ли от скуки, разговоры были самые обычные, вроде этого:

– Мне нравилось, как он готовил. Бывает, приготовит меня и ест. Знаешь, какой это кайф, когда тебя едят, ты кричишь, будто зовёшь на помощь, тебя слышат, и тебе завидуют.

– Тогда что тебя в нём не устраивает?

– Да всё устраивает. Кроме запаха. От него несёт воспоминаниями прошлой семейной жизни.

– Понимаю.

– Ничего ты не понимаешь. Сидишь там себе замужем. Тупеешь.

«Точно, тупею», – заметила про себя Шила.

– А жизнь тем временем проходит. Да что жизнь, лето проходит.

– Не волнуйтесь, девушка, кругом лето! А ты слишком требовательна к нему.