Безумие Божье. Путешествие по миру гонений

Когда я во время занятий протягиваю руку к книжной полке за одной из Библий и раздумываю, какая версия мне лучше всего пригодится для подборки цитат, я вспоминаю тех китайских пасторов, уходящих с тайной встречи с горсткой страничек из Священного Писания, прижатых к груди. Они будут проповедовать лишь на основе этих страниц – пока не получат очередную часть Библии.

Еще я думаю о той молодежной встрече, что прошла в Москве пятьдесят лет назад, когда юные русские верующие воссоздали по памяти все четыре Евангелия.

Я думаю о сотнях верующих, с которыми беседовал и которые могли продекламировать мне вслух «их стих» – тот отрывок из Библии, который на протяжении долгих лет страданий и преследований даровал им спокойствие, силу выжить и сохранить веру, живую и полную сил.

* * *

Мы покидали Сомали сломленными, побежденными, лишенными духа. После смерти Тима в Найроби мы упаковали пожитки, поджали хвост и устремились домой в Америку. У нас не было ничего, лишь несколько чемоданов, небольшой контейнер со скарбом и целый вагон душевной боли и духовных вопросов – свидетельство нашей пятнадцатилетней жизни и работы за границей.

Если посмотреть на последние пятнадцать лет, то я уверен: останься мы с Рут в Кентукки, с нашей старой компанией из колледжа, с друзьями и семьей, мы бы, наверное, нашли лекарство от горя и в конечном итоге возродили бы в себе надежду. Наверное. Откровенно говоря, подозреваю, что надежда эта была бы не столь глубокой, а лекарство – не столь целебным. Однако все вышло совсем по-другому. Люди, которых мы повстречали в нашем долгом паломничестве среди гонимых верующих, не только дали нам новое и более полное понимание того, что мы были призваны делать. Они научили нас тому, кем мы призваны быть.

И примеры, которые они явили в своей жизни, и истории, которые они рассказали, не только восстановили нашу надежду и излечили наши раны, но и изменили наш взгляд на мир, придали иное направление нашей работе, воскресили нашу веру и изменили нашу жизнь. Навсегда.

* * *

Самира – одна из самых сильных и самых отважных христианок, ушедших от ислама, каких когда-либо знали я и Рут. Молодая, незамужняя, образованная, Самира посвятила свою жизнь Иисусу после неоднократных видений и снов. Чудесным образом она обрела Библию и начала ее читать. Возникавшие у нее вопросы и сомнения в вере она обсуждала с консервативно настроенным имамом. Совершив под водительством Бога это духовное странствие, Самира отдала сердце Иисусу.

Когда я встретил Самиру, ее принуждали уехать из родной страны. Она работала в ООН адвокатом по делам женщин, которых содержали в лагерях для беженцев, на границе между двумя государствами в Центральной Азии. Первый раз она меня удивила, когда пришла в комнату для бесед, с головы до пят закутанная в наряд, шикарный по самым консервативным нормам шариата. Но еще больший сюрприз ждал меня, когда она, закрыв дверь, тут же сбросила мусульманское облачение – сперва хиджаб, покрывавший голову и лицо, а затем – темную, ниспадавшую волнами паранджу. Мгновение, и она уже с легкой улыбкой сидела напротив меня в повседневной одежде – яркой, но скромной блузке и синих джинсах, – словно современная западная женщина. Эту одежду она носила под паранджой.

Ее преображение было таким внезапным, абсолютным и удивительным, что лучший, а возможно, и единственный способ выразить его – сравнить с рождением бабочки из кокона.

На хорошем английском Самира объяснила, что ее нынешняя работа в ООН – представлять интересы женщин, изнасилованных «талибами». В суде ООН она пыталась выставить предводителей «талибов» ответственными за преступления, и те хотели ее убить. Она лично привела более тридцати женщин к Христу, крестила их и с того времени наставляла в вере – там, где почти не было верующих мужчин, способных ее защитить.

Я в изумлении слушал историю ее духовного паломничества. Да, Господь явил через нее Свою славу.

К тому времени, когда мы с Самирой повстречались, ее начальство уже искало возможность отправить ее в Соединенные Штаты – для ее же безопасности. Я умолял Самиру остаться среди ее народа, ибо не видел, кем Бог заменит эту истинно верующую девушку в столь мрачном для христиан месте.

Однако жернова международной дипломатии уже медленно, но неумолимо вращались. Самиру быстро перевезли из Центральной Азии на американский Средний Запад, где она начала новую жизнь.

Когда я вернулся домой, я рассказал Рут об этой замечательной девушке, и мы устроили ее перелет к нам в Кентукки.

Она гостила у нас неделю. Мы взяли ее на воскресную утреннюю службу в довольно большой церкви в центральной части штата. Так случилось, что в то утро в церкви проводили крещение – таинство принимала целая семья: отец, мать и двое детей.

Пока шло таинство, а наша молодая верующая леди сидела на скамье между мною и Рут, я обратил внимание на то, что она начала суетиться: она то крутилась, то вертелась, то раскачивалась взад и вперед, словно у нее начался панический приступ. Я шепотом спросил: «Эй, все в порядке?»