Безумие Божье. Путешествие по миру гонений

Я тут же напомнил моим новым друзьям о множестве чудесных историй про милость Божью, проявленную в их жизни – тех историй, которыми сами китайцы делились со мной. Ведь они уже рассказали мне о том, как Бог даровал силу и смелость пленникам; о том, как он неизменно защищал верующих от нападений властей; о молитвах, на которые Он ответил. Были и рассказы о сверхъестественных явлениях во снах и видениях, через которые Бог руководил верующими. Были цифры, отразившие невиданную в истории вспышку веры благодаря движению домашних церквей – по крайней мере сто миллионов китайцев пришли ко Христу, несмотря на пятьдесят лет коммунистического гнета.

А их невероятные истории об исцелениях? И как мне хотелось бы увидеть хоть одного, способного воскресить! Я настаивал: все это – неоспоримое и чудесное подтверждение присутствия Бога и Его силы, не-опровержимое свидетельство Его удивительной милости и Его щедрой любви к Китаю и его народу.

Друзья слушали мои слова и объяснения, а затем пришел их черед учить меня, и вот что они сказали:

«Видите, доктор Рипкен, как мы с вами встречаемся? Тайком. Наши домашние церкви ночами переезжают с фермы на ферму, из дома в дом. А вы говорите нам, что в вашей стране пасторы могут во всеуслышание проповедовать Евангелие, и еще – что верующие в Америке вольны совершать богослужения где и когда захотят».

«Вы видели, как наши предводители разрывали на части Библию и делились ее страничками, чтобы каждый пастор мог взять хоть какой-то фрагмент Писания и поделиться им с людьми. А вы говорите, что лично у вас на книжной полке в кабинете семь разных версий Библии, что у вас много христианских книг, что вы постоянно читаете христианские журналы и газеты…»

«Ни у кого из нас нет даже своего сборника гимнов или хоровых песнопений. А вы говорите, что в ваших церквях такие сборники есть у каждого, что вы можете купить их в книжных магазинах или заказать у издателей оптом, что христианская музыка звучит на радио и в телепередачах».

«Вы сказали, в вашей стране каждый, даже неверующие, отмечает рождение Иисуса как государственный праздник, а бывает, в церквях разыгрывают сценки рождения Иисуса, чтобы привлечь и развлечь публику».

«Наши предводители изучают свое богословие в тюрьмах. А у вас есть школы, где учат именно христиан».

«Да, мы рассказали о молитвах за больных и о том, как многие чудом исцелились. Но, может, только один из тысячи исцеленных воздаст Богу должное или даже обретет Иисуса. А у вас верующие, если пожелают, могут пойти к доктору-христианину или даже лечь в христианскую клинику».

«Так скажите, доктор Рипкен, в чем большее чудо?»

Когда мне задали этот вопрос, заплакал уже я. Я начал сознавать, сколь многое в своей жизни принимаю как данность. Я внезапно увидел все то, чему позволил стать обыденным, все то, что сочли бы чудом миллионы гонимых христиан.

Правда в том, что все, принимаемое нами как должное, на самом деле чудесно!

Этому меня научили верующие из китайских домашних церквей. Их целительные уроки дали мне новый взгляд, способный видеть и ценить чудесную силу Бога, которая все еще есть в нашем мире и все еще действует в нем. На моем долгом пути и мои китайские братья и сестры, и другие гонимые христиане по всему миру вернули мне мою церковь, мое почитание Бога, мою Библию, мою веру и много чего еще.

И теперь…

Я никогда не праздную вечерю Господню, не подумав о том, как в Могадишо четверо моих друзей-сомалийцев, позже преданные мучительной смерти, принимали вместе со мной свое последнее причастие. Никогда не преломляю хлеб и не делаю глотка из чаши, не отдавая себе отчета в том, что делаю это не только для себя, но и ради моих братьев и сестер во всем мире, у которых нет и, возможно, никогда больше не будет доступа к Телу и Крови нашего Господа в таинстве Святого Причастия.

Каждый раз, когда я открываю книгу гимнов, я думаю о Тавьяне – том старом певце-святом, сочинившем в своей тюремной камере шесть сотен хвалебных и богослужебных песен, которые ныне каждую неделю поют в церквях по всей его стране.

Когда в воскресное утро я участвую в богослужении с американскими церковными общинами и мы вместе встаем, чтобы возвысить наши голоса и дух в общем пении, мне вспоминается одна из самых враждебных к христианству стран на Земле. В той стране верующие встречаются тайно, каждую неделю в разных местах, по трое, вчетвером, впятером, делятся верой, чтят Бога и «поют» любимые хвалебные песни беззвучно, дабы соседи не предали их в руки тайной полиции.

Когда мое сердце трогает некая особая музыка – будь то офферторий или возвышающий душу хоровой гимн, – я думаю о смелом голосе Аиши, вознесшемся из темного карцера в полицейском участке, или о том великом хоре из пятнадцати сотен заключенных, обратившихся к востоку и с воздетыми руками певших для Дмитрия его «Песню сердца».