Безумие Джоула Делани

– О деньгах не беспокойся, – сказала я. – С Эрикой я сама расплачусь, а ты потом мне отдашь.

Но после этого он вдруг поднялся.

– Ты меня поселила в кабинете?

Я не сразу смогла ответить, и только смотрела, как он, приложив ладонь ко лбу, идет по лестнице. У него опять был мрачный и усталый вид.

– У тебя все в порядке? – спросила я.

Мне показалось, что с ним произошла какая-то внезапная перемена, но я понятия не имела, в чем она заключалась.

Джоул не обернулся и даже не остановился.

– Я устал, – пробормотал он. – Пойду полежу немного.

Это было сказано достаточно мягко и спокойно, но когда я посмотрела ему вслед, мне почему-то стало страшно, и я не решилась последовать за ним. Он быстро скрылся за дверью. И тогда я подумала, что, быть может, освободив Джоула из «Бельвю», я тем самым затронула нечто совершенно мне неподвластное.

Вскоре явились дети. Весть о новом обитателе нашего дома они встретили с энтузиазмом – не столько из семейных чувств, сколько оттого, что Джоул побывал в «Бельвю». Когда я не могла вызволить его оттуда, они очень беспокоились.

– Держу пари, ему здорово досталось, – заявила Кэрри. – На него набрасывались сумасшедшие!

Она принялась изображать, как это происходило. Питер, обычно более сдержанный, был столь увлечен ее пантомимой, что решил, показать собственную версию. Мне пришлось положить конец представлению.

– Он сейчас отдыхает. Постарайтесь вести себя тише.

Они тут же присмирели. Питер с таким видом принялся готовить уроки, что я не могла не почувствовать немого упрека. Кэрри тем временем на цыпочках прошла в свою комнату, где провела длинный телефонный разговор со своей самой близкой подругой Кэролайн о превратностях домашней жизни. Подобная беседа уже происходила совсем недавно. Отец Кэролайн, худой впечатлительной девочки с кудрявыми волосами, был весьма раздражительным человеком.

Но вечер продолжался. Я правила гранки моей новой книги. Вероника почистила овощи к обеду, потом оделась и отправилась в Испанский Гарлем – она посещала курсы машинисток. Похоже, она собиралась в скором времени покинуть нас.

Потом я вспомнила, что сегодня среда, и, поскольку дети были фанами «Рэйнджерс», мне следовало уже позаботиться об обеде: матч начинался в половине восьмого, и они обычно отправлялись в Медисон-Сквер-Гарден к семи.

В половине седьмого я пошла будить Джоула и уже собиралась постучать в его дверь, но, услышав, что он разговаривает по телефону, замерла с поднятой рукой. К моему удивлению, Джоул говорил по-испански и к тому же совершенно изменившимся голосом. В ту ужасную ночь, когда я нашла его в полубессознательном состоянии, он тоже говорил очень странно. Тогда у меня возникло ощущение, будто собственный голос стал для Джоула чужим. Но теперь я слышала совсем другие интонации – грубые, резкие, чуть ли не злобные.

Такого я никак не ожидала от Джоула и в первую минуту просто растерялась. Мне пришло на ум, что, может быть, Вероника еще не ушла и разговаривает со своим приятелем. Но ведь я сама проводила ее до двери, и к тому же приятель Вероники никак не мог оказаться в моем рабочем кабинете. Пока я размышляла, разговор неожиданно резко оборвался. У Меня даже возникло сомнение: не почудился ли он мне. Я постучала и, когда Джоул отозвался, вошла и увидела, что он лежит на моей кушетке.

– Привет, – сказала я, включая верхний свет, – не знала, что ты говоришь по-испански.

Он прикрыл рукой глаза, заслоняясь от яркого света, и взглянул на меня с сонным видом.

– Разве ты не говорил только что по телефону? – удивилась я.

Джоул посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Уйди, – буркнул он и повернулся лицом к стене.

Я отказалась от намерения раскрыть телефонную тайну.

– Но сейчас пора обедать. Все уже готово.

– Я не голоден. После поем.

– Джоул! – крикнула я. Но он не ответил.

У меня возникло подозрение, что Джоул звонил человеку, снабжавшему его ЛСД. Но и это ничего не объясняло. Почему он скрывал свое знание испанского? Тут явно было что-то еще.

Но я не хотела ссориться с ним. По крайней мере, следовало подождать, пока дети уйдут на хоккей. Приняв решение, я вышла из комнаты.

Когда они ушли, я достала консервы и приготовила сэндвичи. Потом со стаканом молока на подносе я отправилась в свой кабинет, чтобы дать ясно понять его обитателю, что никакие глупости не должны нарушать домашний порядок. Постучав и не услышав ответа, я открыла дверь и резко зажгла свет.

Вельветовое покрывало было смято, но простыни и наволочки все еще лежали на кресле, куда их положила Вероника. Джоул исчез. Я поставила поднос с молоком и сэндвичами на стол и прошла по коридору в ванную. Там никого не было. Но ведь он не мог никуда уйти! Я все время находилась здесь, и по пути к передней ему пришлось бы пройти мимо меня. Потом мне показалось, что в квартире стало подозрительно холодно. Я вернулась в кабинет и увидела, как затрепетали шторы от сквозняка. Окно оказалось распахнутым настежь – и это в морозную февральскую ночь!