Безумие ли?

Во-вторых, и с этим встречаются как раз врачи-психиатры, это качественные нарушения сознания – помрачения. К. Ясперс сформулировал признаки синдромов нарушенного сознания: отрешенность от окружающего мира, дезориентировка, амнезия на период нарушенного сознания. Выделяют четыре основных вида: делирий, онейроид, аменция и сумеречное помрачение. Все они обладают общей чертой – утратой ориентировки в окружающем пространстве и времени, а также, за исключением делириозного помрачения, в собственной личности. Для онейроида характерно полное нарушение ориентировки, замирание, обездвиженность (ступор), сценоподобные истинные галлюцинации и псевдогаллюцинации. При онейроиде пациенты словно участвуют в ярком представлении или кинофильме, теряется связь с реальностью и они полностью погружены в сюжет. Страха, как правило, нет, скорее наблюдается заинтересованность и увлеченность происходящим. Онейроидное помрачение более характерно для шизофрении. Сумеречное помрачение сознания, более подробно описанное в главе «Замочная скважина», чаще встречается при психогенных (возникших вследствие психической травмы) и эпилептических расстройствах. Делирий наполнен галлюцинаторными и иллюзорными расстройствами восприятия, среди сюжетов которых преобладают устрашающие сцены (преследования чудовищ, демонов или других «страшных образов»), вторично развиваются идеи преследования. Пациенты крайне возбуждены, пытаются убежать от «опасности». Такие состояния наблюдаются наиболее часто при интоксикационном поражении мозга, например, при синдроме зависимости от алкоголя в состоянии абстиненции, так называемая «белая горячка» (delirium tremens), но могут быть и при других – травматических, инфекционных, нарушениях кровообращения. Аменция – это глубокое нарушение сознания, длительный делирий, который наблюдается до нескольких недель. С полной дезориентировкой и фрагментарными галлюцинациями. Сложный случай затянувшегося делирия я наблюдал, когда меня пригласили на консультацию в отделение нейрохирургии другого лечебного учреждения. Пациент тридцати двух лет получил тяжелый ушиб головного мозга. Он несколько дней пробыл в коме и долго восстанавливался. Вследствие черепно-мозговой травмы у пациента были повреждены внекорковые участки зрительного проводящего пути, но при этом не повреждались само зрительное поле в глазу и затылочной доле мозга, являющейся высшим звеном зрительного анализатора. Таким образом, компрессии подверглись промежуточные звенья передачи сигналов от зрительных рецепторов до затылочной доли, где происходит их высшая обработка: средний и промежуточный мозг. Это отразилось на зрении и на управлении веками пациента. Правым глазом, которым он мог моргать, пациент ничего не видел. Небольшие возможности зрения сохранились в левом глазу, но при этом он был всегда закрыт, так как нарушилась иннервация мышцы, поднимающей верхнее веко. Меня пригласили спустя сорок четыре дня после травмы из-за того, что пациент проявлял признаки галлюцинирования. По рассказу его лечащего врача-нейрохирурга и родственников, которые дежурили с ним в палате, периодически он говорил без собеседника, показывал пальцем на пустое пространство, спрашивая, что это за человек стоит. Был эпизод, когда он совершал движения руками, словно чистил рыбу. Во время нашей с ним беседы пациент называл меня женщиной. Он считал, что я «пришла передать какую-то бумагу». Когда я попросил его посмотреть вокруг, он поднял пальцем веко на левом глазу и начал описывать. «Решетки на окнах, я в подвале нахожусь. Вокруг солдатики с пистолетиками в форме. В НКВД я сейчас, портрет Сталина висит. Сейчас 1946 год, меня вызвали сюда». Пациент, несмотря на свою ориентировку в собственной личности, был дезориентирован в месте и времени, погружен в свои переживания и отрешен во многом от окружающей обстановки. Все перечисленное указывало на симптоматику помрачения сознания, которая практически не проходила у пациента длительное время.