Я опускаюсь на колени и роняю зеркало, которое разлетается на кусочки. Я не знаю, что реально, а что нет. Я не знаю, почему я убила тех людей в автобусе. Разве я придумала Джека? Это было лишь у меня в голове? Но как это возможно? Как он мог спасать меня столько раз? Или, как сказала Уолтруд, я никогда не покидала своей палаты в подземелье, и все это было в моей голове?
Я поднимаюсь, хватаюсь за решетку своей палаты у окошка в двери и начинаю кричать.
— Я не сумасшедшая, — молю я. Стучу по двери, но мне никто не отвечает. И почему им отвечать? Я ведь просто ненормальная девчонка в палате лечебницы. — Кто я такая? — бормочу я, глядя на длинную палату. С того места, где я стою, она кажется бесконечной. Мне надо выбраться отсюда, чтобы доказать, что я не сумасшедшая. Мне надо встретиться с Пилларом. Он не может быть моей иллюзией. Не знаю, сколько я смогу ждать. Я здесь умираю.
Когда я не перестаю кричать, к моей камере медленно приближается Огир. В коридоре темно, но я узнаю его по бритой наголо голове.
— Я же сказал, что мы все здесь сумасшедшие, Алиса, — говорит он, и я в еще большем замешательстве. Почему Огир так говорит?
До меня доходит только тогда, когда его лицо освещает тусклый свет, исходящий из моей палаты. Он стоит за решетчатым окном в моей двери, и теперь все обретает смысл. Это Чешир. Я узнаю его по улыбке.
— Теперь, если ты меня извинишь, мне нужно заняться апокалипсисом.
Какое-то время он смотрит на меня, а потом разворачивается и, посвистывая, уходит. Когда он уходит, я слышу, как он напевает детскую песенку:
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ