Безумие на двоих

Успевший осточертеть за последние несколько лет дом встречает нас темными окнами, за окнами тоже сплошная чернота, а воздух между нами с Александрой густой и тяжелый.  Как будто в нем собран весь мой негатив и наши непримиримые противоречия.

– Твои вещи сзади. Можешь забрать.

Первым ломаю затягивающееся молчание и отрешенно вожу пальцами по оплетке руля, не включая свет. Вслушиваюсь в свое спокойное дыхание и в Сашино рваное и жалею, что не отправил ее на такси домой, стоило ей только переступить порог Настиной квартиры.

– Не притворяйся, Матвей!

– М?

– Сначала поиздевался, теперь заботливого включаешь?

Девчонка бросает озлобленно и тут же замолкает, словно чувствует, что я где-то на грани. Шмыгает носом и тонко всхлипывает, задевая в груди струны, о существовании которых я и не подозревал.

– Это слишком подло даже для меня. Иди спать, Саша.

Силком впихиваю ей в руки сумку, внутри которой лежит ее испорченное платье и разряженная мобила, набрасываю на плечи куртку, забытую ей у Шаровой, а сам еще долго сижу на ступеньках перед дверью. Тщетно пытаясь найти на затянутом тучами небе хоть одну яркую звезду.

Спустя полчаса сталкиваюсь с крадущимися из гаража отцом и Верой Викторовной, отмечавшими какое-то событие у Крестовских.  Мгновенно взлетаю к себе, не в силах долго смотреть на их приторное счастье. А наутро первым валю из дома, едва разлепив веки и сожрав всухомятку наспех приготовленный бутерброд, пока все еще сладко спят.

– Привет, крошка.

– Привет, Матвей, тебе как обычно?

Забуриваюсь в нашу любимую с пацанами кафеху и согласно киваю знакомой официантке, которая зашибает неплохие чаевые в каждый наш визит. Отстраненно листаю меню и засекаю длинные пять минут до того, как в небольшом помещении с отделкой, выполненной в теплых коричневых тонах, появится неизменная пятерка из Крестовского, Воропаева, Латыпова, Шаровой и прилипалы-Вадика. А потом цепляю на физиономию максимально безразличную маску, хоть все внутри и кипит от гнева.

– Как спалось, Мот?

– Че так рано свалил?

– С кем зажигал, бро?

– Погнали на арену?

Засыпают меня вопросами, от которых скрипит еще продолжающий дремать мозг, одногруппники и рассаживаются в мягких удобных креслах с высокими спинками. Переговариваются оживленно, обсуждают, кто что вчера исполнял, а я приклеиваюсь взглядом к Настиным пальцам, порхающим по экрану айфона последней модели.

– Удали.

С садистским удовлетворением фиксирую, как вздрагивают ее плечи, и наклоняюсь к девушке, едва не касаясь губами ее уха. Набираю в легкие воздуха и повторяю достаточно жестко, чтобы Настин телефон выпал из ее ладони и грохнулся прямо на столешницу.

– Удаляй, я сказал, – пару секунд я наслаждаюсь произведенным эффектом и тем, как накаляется пространство между нами, а затем ввергаю ребят в еще больший ступор. – Сносите вчерашние фотки и видосы Бариновой, чтобы я видел.

– На хрен ты за нее впрягаешься?

– С фига ли?

– Я так хочу.

Осаживаю пытающихся возмущаться Шарову и Воропаева и самодовольно хмыкаю, когда они начинают чистить содержимое своих гаджетов. Подмигиваю Крестовскому и небрежно бросаю королеве красоты, обидчиво поджимающей губы.

 – Все видео, Настя. И в переписке тоже.

Глава 14

Саша

В доме тихо. Не слышно ни единого шороха. Не громыхают за стенкой басы, не звенит посудой на кухне мама, не гремит блинами в специально оборудованном зале на первом этаже Сергей Федорович. Отчего ровно на секунду складывается впечатление, что я в этом огромном особняке совершенно одна.

Сладко потянувшись, я переворачиваюсь на другой бок, чтобы спрятаться от бьющих прямо в лицо лучей солнца, и только сейчас вспоминаю события вчерашнего дня.

Спонтанную просьбу Ирки. Идиотскую вечеринку. Кривые самодовольные ухмылки снимающих мой позор на камеру одногруппников.

  – Дура.

Невнятно бормочу себе под нос и подтягиваю колени к груди, надеясь, что публичное унижение мне просто привиделось в нелепом ужасном кошмаре. Но аккуратно сложенный бомбер, лежащий на тумбе, и валяющееся на полу платье с белыми разводами убеждают меня в обратном.

И радость от того, что мое утро не начинается с семейного завтрака и кислой физиономии Мота, стремительно меркнет. Сменяясь пасмурными мыслями и приступом жалости к себе.

Ковыряясь в собственной глупости, я лежу в постели еще добрых полчаса прежде, чем заставить себя подняться. Прочесываю пальцами запутавшиеся волосы, засовываю ноги в мягкие большие тапки и иду умываться, боковым зрением фиксируя, что дверь в комнату Матвея приоткрыта и там никого нет.

– Милый, милый зомбик.

Бросаю своему уставшему отражению, когда даже ледяная вода не помогает прийти в чувство. Вешаю мокрое полотенце на крючок, поправляю сползшую с плеча бретельку темно-синего атласного топа и, прихватив с полочки телефон, почти уже возвращаюсь к себе, когда мою гудящую голову озаряет блестящей идеей.

Порыться в вещах Зимина-младшего и попробовать найти кольца, пока его где-то носит.