Безумие на двоих

После недолгих раздумий я все-таки допираю, что кокетливо хлопающая ресницами цветочная фея в синих брюках и белоснежной блузке рассчитывает на более близкое знакомство. Беззвучно вздыхаю и с самой серьезной миной возвращаю девчонке кусок картона, принимая огромный сверток, перевязанный голубой атласной лентой.

– Сдачи не надо.

Зафиксировав еще одну попытку подсунуть мне совершенно ненужный номер телефона, я быстро бросаю несколько купюр на стойку и вылетаю на улицу, как пробка – из бутылки шампанского. Прыгаю в стоящее в нескольких метрах от магазинчика такси и мысленно поторапливаю шофера, мечтая скорее увидеться с мамой после долгой разлуки.

Она прилетела в город несколько часов назад, пока я ползал под машиной в мастерской Креста и увлеченно искал причину неисправности.

– Мам, я дома!

Ору во всю глотку из коридора и не сразу замечаю чужие женские ботинки со шнуровкой и висящее на крючке пальто пепельно-розового цвета. Мозгом еще не могу сложить разрозненные детали простого, в общем-то, паззла, а сердце уже разгоняется до непозволительных ста двадцати, и ступни сами с грохотом шлепают по теплому полу, занося мое непослушное тело на кухню.

Разряд! Еще разряд! Мы его теряем…

Рефреном крутится в голове, потому что на жестком деревянном стуле сидит моя Сашка, поджав под себя ноги, и нервно кусает алеющие губы. Загоняет раскаленные иглы мне под кожу своим изумленно-ошеломленным взглядом. Плавит выдержку одним движением тонких пальцев, пробегающихся по корпусу мобильника и переворачивающих его экраном вниз.

Только я все равно успеваю поймать бесящую до хруста костяшек надпись: «Латыпов Илья».

Разряд! Еще разряд! В глазах все двоится…

Очертания окружающих предметов подергиваются сизой дымкой. Фантомный пар валит из ушей и из носа. Желание схватить Сашкин вибрирующий айфон и шкварнуть им со всей дури об стенку взмывает до самых небес.

От одной только мысли, что Баринова с баскетболистом серьезно мутит, внутренности скручивает. Окатывает серной кислотой. На ошметки разрывает.

– Привет, Матвей.

Звенит своим музыкальным голосом сводная сестра, от которого у меня фейерверки за грудиной бахают и сознание в очередной раз уплывает. И я ничего не могу с собой поделать. Нависаю над застывшей девчонкой, губами висок осторожно цепляю, ладонью поглаживаю плечо, проверяя свое и ее самообладание на прочность.

– Привет, Саша.

Запирая эмоции на замок, я скупо отвечаю на ее приветствие и не задаю вопросы, вертящиеся на языке. Что у тебя с Ильей? Ты с ним спала? Какого хрена он продолжает названивать, если ты не берешь трубку?

Впервые за долбанные три года испытываю такую всепоглощающую ревность, что не сразу соображаю, что пугаю Александру своим напором. По крайней мере, она неловко ежится и соскакивает со стула, поправляя съехавший вниз свитер, оголивший правую ключицу.

– Пожалуй, мне пора. Спасибо за все, Марина Марковна.

Частит Баринова, неуклюже запихивая телефон в задний карман узких джинсов, и срывается с места, исчезая в длинном коридоре. Во мне же срабатывает заложенный природой инстинкт хищника, требующий догнать ускользающую жертву.

Вспышка справа. Полочка с мамиными пузырьками и стекляшками. Вспышка слева. Мешающий нормально развернуться комод.

Со скоростью спринтера преодолеваю разделяющее нас с Сашкой расстояние. Надежно пригвождаю ее к двери. Впечатываюсь своим разгоряченным телом в ее дрожащее. Упираю ладони в металлическую поверхность по обе стороны от ее лица. Сам трясусь так, как будто пару инъекций адреналина всандалили.

Выдыхаю мучительно медленно и замираю в паре миллиметров от рта сводной сестры, потому что она дергано высекает.

– Не надо, Матвей…

– Почему?

– Просто не надо…

Ничего не объясняет она, но выглядит так воинственно-решительно, что я все-таки отстраняюсь. Опускаю руки по швам и пристально наблюдаю за тем, как Сашка с третьей попытки зашнуровывает ботинки, путается в широких рукавах пальто и выскакивает на лестничную клетку, будто за ней гонится стая бешеных псов.

Нам обоим нужна пауза.

Укладываю эту неоспоримую истину в своей дурной, словно с похмелья, башке и возвращаюсь на кухню. Пить слегка остывший чай с мятой и шалфеем, есть теплый лимонный пирог и вполуха слушать плавную убаюкивающую речь мамы.

Украдкой выдохнув, я перекатываю колючий клубок из досады и невыразимой тоски, засевшей в груди, и ожидаемо пропускаю повисающую в воздухе фразу. Отрезаю еще кусок фирменного маминого десерта, да так и замираю с раскрытым ртом.

– В прошлый раз ты жестоко поступил с Сашей. Сейчас не сломай девочку, Матвей.

В мамином плавном певучем голосе нет и тени осуждения, только ее ненавязчивая просьба бьет по больному, выкручивая руки и царапая острым крюком ребра. Я прекрасно знаю, что три года назад повел себя, как клинический идиот, свалив неизвестно куда и безжалостно оборвав связи с Бариновой.

Знаю. Жалею об этом. Но вряд ли могу исправить прошлое.

– Не сломаю.