Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем

Родившаяся мальчиком в 2000 году, Дженнингс начала появляться в СМИ и рассказывать о своей трансгендерности в возрасте шести лет. Когда ей было семь, она дала интервью Барбаре Уолтерс, которая, помимо других вопросов, спросила ее о том, кто ее привлекает. Продвижение Дженнингс не ослабевало. Когда ей было 11 лет, кабельный канал, основанный Опрой Уинфри, транслировал документальный сериал о ней под названием «Я – Джазз». Будучи тинейджером, Дженнингс получила множество медианаград и была включена в список «Наиболее Влиятельных Людей». Она также заключала рекламные контракты и получала другие выгоды от своей славы. Документальный сериал «Я – Джазз» на канале TLC на данный момент длится уже пять сезонов и продолжает делать ее, ее родителей и членов семьи (которые также появляются в шоу) богатыми и знаменитыми. В пятом сезоне этого сериала Джазз исполняется 18, и она проходит через «операцию по конфирмации пола». Сидя на каталке, она дерзко щелкает пальцами и говорит: «Сделаем это!» Даже отрывки из этого телешоу на YouTube набрали миллионы просмотров.

Но здесь, вероятно, сказывается не только элемент массовой культуры. Присутствует также добровольное согласие медицинских работников. Когда мы смотрим такие телешоу, как «Я – Джазз», нам становится ясно, что существуют профессиональные медики, которые рады сделать все для того, чтобы помочь человеку, который родился мальчиком, стать девочкой. Все это является частью принятия, которое привело Национальную службу здравоохранения к подписанию договора о том, что врачи НСЗ никогда не будут «подавлять выражение индивидом его гендерной идентичности»[255]. Но несмотря на то, что некоторые медработники предупреждают о возможности «гипердиагностики и чрезмерного лечения», предположения продолжают двигаться в одном направлении.

История одной семьи

Это опыт лишь одного американского родителя, семья которого была вынуждена пройти транссексуальный путь в последние несколько лет. Для того, чтобы защитить личность ребенка, о котором пойдет речь, я намеренно завуалирую упоминания о местах и некоторые детали. Но его семья жила в одном из больших американских городов и только недавно переехала в сельскую местность. Там они и жили в тот момент, когда я разговаривал с матерью ребенка, которую я буду называть Сара.

Сара – во всех отношениях среднестатистическая мать, представительница среднего класса. Она заботится о своих детях и, как и ее муж, работает, чтобы их прокормить. Она описывает свои политические взгляды как «немного левее центра». Четыре года назад, когда ее дочери было 13 лет, та заявила, что является трансгендером и на самом деле ощущает себя мальчиком. Этой девочке уже диагностировали легкую форму аутизма, и некоторые сверстники ее не принимали. Ей было сложно улавливать эмоции других людей во время разговора. Приглашения поиграть не были взаимными, и ее выбор в одежде не вызывал одобрения среди ее сверстников. Со временем дочь Сары заметила, что мальчики, которые учились с ней в одной школе, были к ней более благосклонны, чем девочки. Но даже тогда она не получала столько общественного одобрения с их стороны, сколько хотела бы иметь. «Почему я никому не нравлюсь?» – время от времени спрашивала она свою мать. Пытаясь понять, почему она, в частности, «не вписывалась» в компанию девочек, она в то же время пыталась найти причины, по которым ее не принимали сверстники в целом.

А затем она объявила своей матери, что на самом деле является мальчиком и что в этом была причина ее проблем. Сара спросила ее, почему она считает, что является трансгендером. В конце концов, для ее семьи все это было очень неожиданно. Ее дочь сказала, что ей пришла в голову эта идея после просмотра презентации в школе. В тот момент выяснилось, что около 5 % детей в этой школе идентифицируют себя как трансгендеров. Эта группа детей включала в себя круг удивительно похожих детей, в том числе тех, которым диагностировали различные формы аутизма, а также тех, которые были непопулярны среди сверстников и с трудом находили с ними общий язык. Конечно, ее мать хотела узнать больше. Если бы в ее школе не было других детей, которые идентифицировали бы себя как трансгендеры, решила ли бы она, что является мальчиком? Дочь Сары ответила, что нет, она бы не решила так, потому что «не знала бы, что есть такой вариант». Дело было не в том, что она думала, что является мальчиком; она была мальчиком. Более того, ее мать не была способна понять это, поскольку она была «цис». Сара никогда прежде не слышала слова «цис», не говоря уже о том, что это слово никогда не применялось по отношению к ней. Дочь Сары неоднократно сказала ей, что «транс-дети знают, кто они такие».