Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем

Помимо прочих, ВВС заявил, что критика Уильяме за ее приступ гнева на корте вписывается в многолетний расистский стереотип «взбешенная чернокожая женщина»[156]. Никто не объяснил, как чернокожая женщина может злиться, не подпадая под этот стереотип. Газета «The Guardian» решила придать проблеме еще большую значимость. По словам одного из авторов газеты, Кэрис Афоко, критика Сирены Уильямс несет в себе еще более важный урок – это может также расцениваться как пример того, «как сложно быть чернокожей женщиной на работе». По мнению Афоко, «чернокожим женщинам не позволено иметь плохого дня на работе. Или, если быть точнее, если у нас выдался плохой день, то мы обычно не можем выражать гнев или печаль по этому поводу. Очень многие из нас развивают в себе „рабочую личность“, которая позволяет нам двигаться вперед в „белых“ офисах». Это может указывать всего лишь на то, как сложно быть автором в «The Guardian». В любом случае, Афоко далее привела пример того, что она имела в виду и с чем ей приходилось мириться. «Пару лет назад я не согласилась с идеей моего коллеги мужского пола, и тогда он отвел меня в сторону, чтобы сказать, что я веду себя агрессивно. Когда я попыталась объяснить ему, что слово „агрессивный“ несет в себе расистский подтекст, он разразился слезами». Кто знает, почему ее коллега разразился слезами? Возможно, это был очередной пример расизма с его стороны. Возможно, причиной тому был страх, что обвинение в расизме положит конец его карьере. Или, возможно, он расклеился потому, что начал понимать: любое слово из всех им сказанных его коллега будет способна интерпретировать как расизм.

В любом случае, Афоко извлекла урок из того, что довела своего коллегу до слез. «Это укрепило урок, который я усвоила еще когда мне было 20 с небольшим: в большинстве случаев не стоит даже пытаться указать на расизм или сексизм на работе. Просто засучите рукава и сделайте свою работу настолько хорошо, насколько это возможно». Затем, чтобы помочь тем читателям «The Guardian», которые еще были не в курсе, она добавила полезный указатель: «Если вы – не чернокожая женщина и сейчас не понимаете, о чем речь, вот двухминутное видео об интерсекциональности»[157]. Это полезное видео, вообще говоря, называлось «Дети объясняют интерсекциональность», и в соответствии со своим названием оно демонстрировало нескольких детей младше 10 лет, объясняющих, насколько проста интерсекциональность. С минимальным вмешательством со стороны взрослых это видео простым, певучим языком разъясняло, что интерсекциональность – это всего лишь «концепт, позволяющий нам осознать, что люди живут, типа, многогранными жизнями». Несмотря на то, что ребенок-представитель индейцев Канады объяснил белому мальчику пяти-шести лет, что такое интерсекциональность, тот все еще выражал недоумение. В конце концов видео показало, как до него «доходит», после чего он объясняет добродушной чернокожей женщине, которая уже появлялась в начале видео, что «люди – это не одна картинка. Полная картина будет видна, когда все ваши части личности соберутся вместе, чтобы получились вы». За то, что он смог все изложить и преодолеть свое незнание, его поздравляют: «Спасибо, это очень круто». А затем в качестве награды ему дают пять[158].

Культурная апроприация

Одним из очевидных способов остановить это бесконечное ковыряние вопроса расы и расовых характеристик могло бы быть размытие границ, например, путем превращения тех аспектов расы, которые могут обсуждаться, в общий опыт для всех. Аспекты культуры одного человека или народа, которые вызывают восхищение у других, могли бы, например, стать предметом культурного обмена, который повел бы за собой более глубокое понимание друг друга, преодолевающее любые различия. Могло быть такое стремление. Однако, к сожалению, появилась одна теория – до того, как это стремление могло быть полностью реализовано. Эта теория тоже зародилась в академической среде, а затем выплеснулась в реальный мир. Она называется «культурная апроприация».

Она появилась в области «постколониальных исследований» и выросла из идеи о том, что колонизаторы не просто навязали свою культуру колонизованным странам, но и забрали часть культуры этих стран и присвоили себе. Благожелательная интерпретация этой идеи могла бы расценить это как подражание и самую искреннюю форму лести. Но, чем бы еще ни были знамениты профессоры в области «постколониальных исследований», они точно не знамениты благожелательными интерпретациями чего-либо. Вместо этого на сцену вышла наименее благожелательная интерпретация, согласно которой кража чужой культуры – это последнее оскорбление, нанесенное колониализмом, и, истощив природные ресурсы колонизированной страны и подчинив ее население иностранному владычеству, колонизаторы не смогли даже оставить угнетенным народам их собственную культуру – оставить нетронутой и неосвоенной.