Безумная из Шайо

Жозефина. В суде обращение к святому факультативно, Габриэль. Задавай вопросы, Орели.

Орели. Господин мусорщик… Ах, простите. Я буду называть вас «председатель», согласны? Это общепринятый термин.

Мусорщик. Как вам угодно, графиня.

Орели. Председатель, известно ли вам, в чем вы обвиняетесь?

Мусорщик. Совершенно неизвестно. Я веду честную жизнь, нравственность моя безукоризненна, руки чисты.

Продавец шнурков. Ничего в руках. Ничего в карманах. Он, вылитый он.

Орели. Вы наглый лжец.

Констанс. Надеюсь, ты не собираешься в самом деле оскорблять его? Он лжет по твоему же приказу.

Орели. Замолчи. Ты, видимо, ничего не поняла… Вас обвиняют в том, что вы обожаете деньги.

Мусорщик. Обожаю деньги? Боже мой, нет! Я обожаю оргии, бросаюсь в них очертя голову, обожаю игорные заведения, обожаю герань, но только не деньги.

Орели. Герань? Видишь теперь, какую ты сделала глупость, Констанс? Упомянув про цветы, ты сама нашла для него смягчающее обстоятельство!

Жозефина. Не уклоняйтесь в сторону. Отвечайте прямо на вопрос.

Мусорщик. Уж конечно отвечу. Милостивые государыни, перед этой избранной, изысканной аудиторией…

Орели. Обожаете вы деньги? Да или нет?

Мусорщик. Деньги, графиня? Увы, это они меня обожают. Это они вырвали меня из лона весьма почтенного семейства в Пре-Сен-Жерве: я, видите ли, нашел в мусорном ящике слиток золота весом в десять кило, хотя, уверяю вас, ничего подобного не искал. Меня гораздо больше устроило бы найти там пару старых подошв. Когда же я скупил за этот слиток весь район Кремль-Бисетр, деньги сами автоматически подняли стоимость моих земельных участков с пяти франков до четырех тысяч за квадратный метр. Они же, когда я перепродал эти участки, вынудили меня купить сахарные заводы департамента Нор, универмаг «Бон Марше» и сталелитейные заводы Крезо. Деньги – это воровство, жульничество, я их ненавижу, это не мой хлеб, но они любят меня. Видимо, во мне есть привлекающие их качества. Они не любят изящных манер, а я вульгарен. Они не любят ума, а я совершенный идиот. Они не любят людей увлеченных, а я законченный эгоист, всегда увлекаюсь только самим собой. Вот они и не выпускали меня из своих когтей, пока я не дошел до сорока миллиардов. Теперь они вообще меня уже не выпустят. Гордиться этим не приходится, но ничего не поделаешь.

Орели. Великолепно, мусорщик. Вы всё поняли.

Мусорщик. Бедняки сами ответственны за свою бедность. Вот пусть и страдают от последствий. Богатые же нисколько не виноваты в том, что обогатились.

Орели. Отлично. Продолжайте в том же духе. Еще немного, и вы достигнете совершенства в гнусности… А почему, председатель, вы не хотите расстаться с этими деньгами, если так стыдитесь их?

Мусорщик. Я? Я не хочу?

Жонглер. Еще как не хочешь! Да ты медного гроша глухонемому не дашь.

Мусорщик. Я не хочу с ними расстаться? Какое заблуждение! И какая несправедливость! Какой позор выслушивать подобные обвинения перед столь избранной, столь изысканной аудиторией! Но уверяю вас, графиня, все обстоит совсем по-иному. Я целыми днями только и делаю, что стараюсь от них отделаться. У меня есть пара желтых ботинок, я покупаю пару черных. У меня есть велосипед, я покупаю автомашину. У меня есть жена…

Жозефина. Ближе к делу!

Мусорщик. Я встаю с рассветом и иду распределять свои дары по мусорным ящикам. Могу даже представить свидетелей. Им достаточно один раз прогуляться со мною. Я выписываю цветы с Явы, где их приходится срывать, стоя на спине слона, и снимать так, чтобы не попортить, не то я сразу же уволю слоновожатых! Самое трудное для нас, богачей, – это не иметь денег. Они нас уже не отпускают. Если на скачках я ставлю на самую последнюю клячу, она вылетает вперед, оставляя всех других далеко позади себя. Покупая лотерейный билет, я выбираю самый несчастливый номер, а на него-то и падает выигрыш. То же самое с моими драгоценными камнями, с моим золотом. Каждый раз, когда я бросаю бриллиант в Сену, он возвращается ко мне в желудке плотвы, которую подает мне к столу метрдотель. Десять бриллиантов – десять рыбешек. Не освобожусь же я от своих сорока миллиардов, подав какие-нибудь гроши глухонемому?! В чем же тогда мое преступление?

Констанс. Тут он вроде прав.

Мусорщик. Ведь правда, сударыня? Наконец-то нашлась хоть одна с понятием. Я пошлю вам целую охапку цветов, как только буду оправдан. Какие вы предпочитаете?

Констанс. Розы.

Мусорщик. В течение пяти лет я буду ежедневно присылать вам огромный букет. Это мне по средствам.

Констанс. И еще амариллисы.

Мусорщик. Совсем мой вкус… Тогда будем чередовать. Записываю название.

Продавец шнурков. Врет он насчет цветов. Он их терпеть не может.

Жозефина. Не перебивайте. Он терпеть их не может как мусорщик, но любит как нефтепромышленник.

Продавец шнурков. Я только хотел сказать, что он за тип.