Безумная кепка Мономаха

Голова стала судорожно вертеться в разные стороны. Место у забора оказалось пустым, лишь забетонированный квадрат на земле говорил о том, что здесь некогда находилась торговая точка.

— Эй, потеряла чего? — послышалось сбоку.

Я оглянулась. Из газетного киоска выглядывала полная тетка с мелкой «химией» на почти квадратной голове.

— Тут батоны продавали, — растерянно сказала я.

Газетчица сделала круглые глаза.

— Ихний хозяин с местными братками поцапался, ну и получил по шапке. В семь утра кран приехал, и ку-ку павильону! Увезли.

— Адрес не подскажете? Где он теперь стоять будет?

— Кто ж знает.

— Вот беда!

— Ерунда, ступай к метро, там хлеб дешевле.

— Не в булках дело… — протянула я. — Собаку-то куда теперь пристроить?

Тетка попыталась пригладить пережженные пряди.

— Странно, что ты псину в хлебный ларек сдать хотела, — ответила она. — Логичней ее туда отвести, где шаурмой торгуют. Ахмет «бобиков» по пятнашке скупает, если маленький, а большого и за тридцатку возьмет.

Я икнула, но решила все же не отвлекаться от главной задачи и поинтересовалась:

— Вы не слышали, тут никто собаку не искал?

— Какую?

— Рыжую.

— Большую?

— Да.

— Породную?

— Стаффордширского терьера.

— Не-а. Подобную не спрашивали.

— Значит, все же кто-то искал пса?

— Не.

— Но вы же только что сказали: «Подобную не спрашивали». А какую?

— Что «какую»?

— Искали кого?

— Никого.

— Вообще?

— Ага!

— Тогда зачем вы уточняли породу с размером? — удивилась я.

Газетчица тряхнула головой, «химия» встала дыбом.

— Сумасшедших в городе — каждый первый, — внезапно заявила она. — То хлеб ей нужен, то собаки… Чего привязалась? У меня газеты с журналами. Иди дальше, к метро, там все и купишь. Кроме ума, конечно.

И как бы вы отреагировали на подобное замечание?

Торговка нырнула в свой киоск, я пошла за машиной. Ладно, не стану сейчас негодовать, пустое дело злиться на постороннего человека, а на своего тем более не стоит раздражаться. Мне предстоит тяжелый день: сначала поездка в Прюково, поиски Ирины Кононовой, потом беседа с Модестовым. Кусик подождет. Похоже, он совсем не страдает от того, что потерялся. Милый пес, уже подружился с мопсами.

* * *

До Прюкова я добралась без особых проблем, деревенька оказалась совсем недалеко от столицы.

Но предложи мне кто-нибудь тут дом, даже бесплатно, ни за что бы не согласилась, уж слишком противно выглядел пейзаж: штук двадцать покосившихся набок избенок соседствовали с десятком замков из ярко-красного кирпича, а шикарные трехметровые каменные заборы упирались в изгороди из сетки-рабицы. Просто иллюстрация к статье под названием «Классовое расслоение российского общества».

Я подошла к самому ветхому домику и постучала в окно. Высунулась баба.

— Дачу хочешь? Ну, опомнилась! В августе!

Все занято. Толкнись к Макаровым, у них дачники заболели и съехали, — затарахтела она, — но имей в виду, они бессовестные, бешеные деньги за сараюшку ломят…

— Простите, где живет Ирина Кононова? — едва вклинилась в ее речь я.

— Ирка?

— Да.

— Ирка??

— Верно.

— Ирка???

— Кононова, — уточнила я, не понимая, отчего тетка проявляет столь явное удивление.

— И зачем она тебе?

— Дачу хочу снять!

— У Ирки?

— Да.

— У Ирки??

— А что тут необычного? — не выдержала я. — Похоже, прюковцы издавна пускают к себе жильцов.

— Ну-ну… — протянула баба. — Раз Ирка тебе нужна, тогда, значитца, так. Вон тропинка вьется, ступай вниз, к реке, заверни влево, а тама найдешь. Счастья тебе.

— Спасибо, — вежливо ответила я.

Баба заржала и скрылась, а я пошла по еле заметной дорожке.

Очень скоро перед глазами возник домик, вернее, вросший по самые окошки в землю сарайчик под шиферной крышей. Забора вокруг участка не стояло, тропка упиралась в крыльцо.

Кое-как преодолев подгнившие ступеньки, я открыла разбухшую от сырости дверь и очутилась на кухне. В нос ударила смесь запахов, по большей части неприятных. Небольшое помещение было заставлено пустыми банками и бутылками, на плите кипело какое-то варево, от которого исходил смрад. У окна на табуреточке дремала тощая старушонка с головой, повязанной платком.

— Бабушка, — окликнула я, — здравствуйте.

Пенсионерка зашевелилась.

— Кто там? — хриплым голосом спросила она.

— Позовите Ирину.

— И чего надо? — насторожилась карга.

Лица бабы-яги не было видно, серый от грязи платок сполз почти до ее подбородка.

— Дачу хочу снять, — решила я не откровенничать с бабкой.

— Здесь?

— Да.

— У меня?

— Вообще говоря, шла к Ире.

— Которой? — продолжала допрос старуха.

— Кононовой, — терпеливо отвечала я, — посоветовали к ней обратиться.

— На осень поселиться хочешь?

— Верно.

— А может, и зиму прихватишь? — заликовала бабка.

Мне стало неудобно. Даже самый малообеспеченный человек не захочет проводить отпуск в подобном шалмане. Зря я заронила в душу старухи надежду на заработок, но делать нечего.

— Лучше позовите Иру, — велела я.

— Так уж тут сижу, — хмыкнула баба, — одна Ира здесь, других нету.

— Вы Кононова? — удивилась я.

— Ага.

— Жена Алексея?

— Точно.

— Сестра Кости Ведерникова?

— Может, и так, — согласилась бабка и поправила платок.

Появилось лицо. Сине-серое, опухшее, с красными глазами и болезненно бесцветными губами.