Безумная мудрость

Несмотря на все эти сходства, мы должны помнить, что история даосизма насчитывает многие века и что он занимает место в ряду ведущих религий мира. Дадаизм же — сего лишь напыщенные фразы и дерзкие выпады людей скусства. И все же в дада есть своя безумная мудрость. В дном из своих выступлений Тристан Тцара затронул самую сущность вопроса:

Я знаю, что вы ждете каких–то разъяснений в отношении дада. Я не намерен вам их давать. Объясните мне, зачем вы живете. Я об этом не имею понятия. Вы скажете: я живу для того, чтобы сделать своих детей счастливыми. Но вы же знаете, что на самом деле это не так. Вы скажете: я живу для того, чтобы защитить свою страну от нашествий варваров. Этого недостаточно. Вы скажете: я живу, потому что этого желает Бог. Все это детские сказки. Вы так и не узнаете, зачем вы живете, но будете всегда давать себя легко убеждать, что к жизни следует относиться серьезно. Вы так и не поймете, что жизнь — это игра словами, потому что вы никогда не будете достаточно одиноки, чтобы отказаться от ненависти, осуждения и всего, что требует огромных усилий, в пользу уравновешенного, спокойного состояния души, при котором все становится одинаковым и незначительным.

Джон Кейдж и музыка звука

Музыка Джона Кейджа, подобно дада Тцары, показывает нам, что все одинаково — и одинаково незначительно.

В 1952 году, в ответ на просьбу сочинить музыкальный манифест, Кейдж пишет:

Когда пишешь музыкальное произведение, ничего не достигаешь, когда слушаешь музыкальное произведение, ничего не достигаешь, когда играешь музыкальное произведение, ничего не достигаешь, наши уши и так в прекрасном состоянии.

Джон Кейдж — классический пример творца безумной мудрости. Он стал одним из наиболее влиятельных деяте — [133] лей культуры XX века. Его необычные сочинения в стиле классической музыки привели к появлению «хеппингов» — представлений, в которых принимают участие и зрители и в которых искусство приближается к обычной жизни. Композитор и педагог, Кейдж дает точное описание своих творческих импульсов и приемов работы. Если в его искусстве и есть какая–то цель, говорит он, то она в том, чтобы помочь людям «слиться с жизнью, которой они живут».

На самом деле, я не пытаюсь ничего сказать своей музыкой. Я надеюсь, что моя музыка станет неким примером, мгновением, которое свяжет нас более–менее естественным образом с тем моментом, в котором музыка отсутствует. Звучит музыка или нет, вы все равно можете услышать звуки. Надеюсь, что когда–нибудь люди смогут стать более внимательными к миру звуков, которые все время меняются, и будут получать от них удовольствие.

Кейдж отрицает значимость «музыки». Он не считает, что музыка — это нечто, отличное от всех прочих звуков. Подобно «великим дуракам», Кейдж чувствует, что Вселенная полна звуков, которые наше ухо не воспринимает. Поскольку он не делает различий между приятными и неприятными звуками, все становится музыкой — нескончаемой незавершенной симфонией. Кейдж хочет поделиться своей музыкой с нами, но прежде мы должны избавиться от своей привычной манеры слушать и распрощаться со своими набившими оскомину представлениями о музыке, искусстве и, наконец, о жизни.