Безумная мудрость

Теперь мы верим ученым–шаманам, которые рассказывают нам о причудливых, невидимых мирах, простирающихся далеко за границы обычного восприятия и разумения. Даже сами ученые признают, что они не в состоянии заглянуть в субатомные миры, а могут увидеть только следы, которые свидетельствуют об их существовании. И однако же мы доверяем их описаниям.

Возможно, место науки теперь в царстве мифов или поэзии. Научные теории напоминают мистические видения, а математические уравнения — какую–то новую систему иероглифов. Быть может, современные ученые просто находят новые символы для непостижимых тайн Вселенной.

Мы, конечно же, поместим большие объединенные теории в наши научные священные книги, где они займут почетное место в качестве еще одной главы в истории наших попыток понять Вселенную. Однако мы должны помнить, что последние научные «истины» соотносятся с нашим чувственным восприятием реальности не лучше, чем библейская версия истины. Наука — это еще один ряд названий для описания неизвестного.

Возможно, когда–нибудь мы будем поклоняться силам и элементам, которые то и дело открывают в наши дни. В конечном счете, ядро любой религии — это рассказы о начале и конце мира, а ученые сегодня занимаются составлением нового писания.

229

Все человеческие общества пытались понять, с чего началось мироздание, и теперь физики и астрономы предлагают свой вариант.

В начале, заявляют они, была «сингулярность»: одна–единственная частица, которая содержала в себе всю Вселенную, настолько маленькая, что никто бы ее даже и не увидел.

Вот что говорит физик Джон Л. Кастри в своих «Потерянных парадигмах»:

Вы можете возразить, что совершенно невозможно представить себе, как целая Вселенная могла быть спрессована в объеме, намного меньшем, чем размер атома, поскольку тогда плотность энергии была бы недопустимо большой. Но следует помнить, что, согласно квантовой теории, энергия и время — это сопряженные переменные, так что мы можем иметь огромный заряд энергии в небольшом объеме, если время достаточно мало.

А почему бы и нет? Это выглядит не менее правдоподобно, чем представление о том, что седобородый Творец создал небо и землю в течение семи дней.

Почти две тысячи лет, и ни одного нового бога! Фридрих Ницше

Физики и астрономы наконец–то взялись за написание новой версии Бытия. «Вначале мы все были одной частицей». Что за прекрасный образ, дающий чувство уюта и заставляющий вспомнить об яйце: мы все были сжаты в комок вместе со всеми остальными живыми существами, океанами и горами, звездами и галактиками. Все это было спрессовано внутри одной крохотной частицы. (Должно быть, это была очень и очень тяжелая маленькая частица.) Там было очень тесно и поэтому стало слишком жарко, душно и напряженно, так что в итоге все вдруг начали разбегаться в разные стороны, и произошел взрыв огромной силы, который назвали «большим взрывом». [230]

Из одной частицы произошло все, что существует и когда–либо существовало, включая гигантские леса и океаны, велосипеды и адвокатов, пиццу и пылинки, а также миллиарды огромных галактик, полных звезд. Аминь! Что за дивную, замечательную историю сочинили эти ученые! А как быть с концом этой истории?

По словам физика–теоретика Энтони Зи:

Все обратится в облако пионов и позитронов.

Вполне может статься, что науку, творца нынешней картины реальности, будущие поколения сочтут чем–то диковинным или даже нелепым; они могут приравнять нашу веру в физику к вере в Санта Клауса или в какое–нибудь солнечное божество. И дело не в том, что последние открытия науки «ошибочны».

Наоборот, наша «новая научная парадигма», вероятно, является самым совершенным описанием реальности для нашего эволюционного состояния. Сегодняшняя наука может даже стать неким подспорьем, которое позволит нам упорядочить свою жизнь в новом, «необходимом» ключе. Тем не менее мы должны понимать, что любая новая научная парадигма может в конце концов превратиться в старую научную парадигму. Нынешняя наука — это еще не истина в последней инстанции.

Понимание того, что научные «истины» подобны приливам и отливам — одна волна сменяет другую, — ввергло Альбера Камю в состояние глубокого разочарования. Он нуждался не только в духовной убежденности, но также и в заключениях науки.