Безумная неделя, или Майские хлопоты

– По той же причине: не хотела доставлять ребенку лишний стресс видом мамы, увозимой незнакомыми людьми в незнакомой страшной машине. К тому же, сестра уверяла, что у неё в запасе еще есть часа два, не меньше. Позже выяснилось, что она была права, но я все равно запаниковал, стал глупо суетиться и – ты не поверишь – раздавил свой сотовый. Выронил его на тротуар, а потом наступил всем весом.

Не знаю, может, по правилам хорошего тона мне следует посочувствовать Глебу, но я с трудом подавляю хихиканье.

– И все твои контакты были записаны в память телефона?

– Самые важные я дублировал на симку, и она даже выжила в катастрофе, но что толку? В тот момент не было возможности возиться с телефонами. В общем, я решил потерпеть со звонком до квартиры родителей.

– С учетом того, что ты позвонил только утром, подозреваю, что и у родителей все было непросто.

– Вот именно, – вздыхает Глеб. – К счастью, к нашему приезду родители уже вернулись из театра, но мама категорически потребовала, чтобы я сам отвез сестру в роддом и проконтролировал ситуацию.

– То есть?

– Мама у нас продвинутая, интернетом пользуется. Начиталась кошмаров про условия в роддомах и сделала свои выводы. А именно – муж должен держать руку на пульсе и следить, чтобы жене оказывалась необходимая медицинская помощь, чтобы медперсонал был вежлив и внимателен, ну и все в таком духе. А поскольку муж вчера находился вне досягаемости, то пришлось отдуваться мне. На самих родах мне, к счастью, не предлагалась присутствовать, но я должен был решить все организационные вопросы, сделать врачам моральное внушение…

– В общем, это разумно. Ты справился?

– Куда было деваться?

– И?

– В смысле?

– С кем тебя поздравить? С племянником или с племянницей?

– С племянницей, – расплывается Глеб.

Я смотрю на его счастливое лицо и понимаю, что мне уже не очень интересны его телефонные приключения. Причины исчезновения Глеба с банкета и отсутствия звонков от него более чем уважительные – так чего же еще надо?

– Наверное, стоит это отметить? – замечаю я, спешно припоминая, осталось ли в доме вино.

– Непременно, – с энтузиазмом подхватывает Глеб и извлекает из портфеля бутылку белого сухого.

Я отправляюсь на кухню, чтобы принести бокалы и сыр. Открываю холодильник и с удивлением обнаруживаю в нем остатки картофельного салата и миску с запеченными куриными окорочками. Понятия не имею, когда Юля все это приготовила, но, думаю, срок годности еще не истек.

Внезапно я ощущаю просто жуткий аппетит. Я хватаю поднос и сметаю всю еду с полок. Наверняка Глеб тоже голоден – после его-то недавних переживаний!

Триумфально возвращаясь с кучей снеди в комнату, я убеждаюсь, что не ошиблась – Глеб действительно не прочь заморить червячка. Мне не без труда удается пристроить добытые яства на журнальном столике, поскольку там уже красуются упаковки с нарезкой, бутылка воды, коробка конфет и шоколадный торт.

Забавный выбор, думаю я. А еще говорят, что снятие стресса с помощью шоколада – исключительно женский метод. Или торт предназначается мне в качестве извинения, как и цветы?

Впрочем, у меня нет ни малейшего желания это выяснять, зато очень хочется насладиться вкусом сахарной розочки, венчающей бисквитно-кремовое безумие.

Мы набрасываемся на еду и уничтожаем её с завидной скоростью. Под конец мы немного сдаем, так что на середине торта праздник живота благополучно заканчивается. Наплевав на хорошие манеры, я облизываю измазанные шоколадом пальцы и лениво думаю о том, что надо бы поставить чайник. Глеб разливает остатки вина по бокалам и откидывается с блаженным видом на спинку кресла. А я ощущаю странный прилив счастья, созерцая его в своей домашней обстановке. Хочется подойти и устроиться с рядом, тем более, что его взгляд как будто приглашает меня сделать именно это.

Вдруг по моей спине пробегает холодок. Рыжая мымра и её обвинения. Как я могла забыть?

Да легко, понимаю я. Просто-напросто с возвращением Глеба в моей душе поселилась уверенность в том, что он без труда развеет все сомнения и опровергнет злостную клевету. Сейчас я испытываю скорее любопытство, чем беспокойство. Но мое любопытство требует настоятельного удовлетворения.

– Я поймала букет невесты, – гордо сообщаю я.

– Да, я помню. И, кажется, я его только что где-то видел, – Глеб начинает оглядываться.

– И мне сказали, что ты сбежал как раз из-за букета. В смысле бросил меня насовсем.

Глеб вытаращивает глаза, сглатывает и украдкой косится на мой бокал, как будто прикидывая, могла ли я упиться в хлам с половины бутылки сухого вина. Я созерцаю всю эту сложную мимику со слегка злорадным удовлетворением – как бы то ни было, но по милости Глеба я пережила весьма неприятные мгновения, не говоря уже о тревожной ночи. Даже если рыжая кикимора его оклеветала, я вменяю ему в вину сам факт знакомства с ней.

Глеб наконец выходит из ступора и требует:

– Кто сказал?

– Такой… огненный бюст на ножках, – вырывается у меня. – Подруга твоей бывшей. Той, что от тебя залетела, после чего ты её бросил, испугавшись ответственности.