Безумная страсть

— Ага! Ты всегда так говоришь! — фыркнул Егор. — Никогда тебе не везло в рулетку. И что за мания — десять раз подряд ставить на зеро! Никто из культурных людей на зеро не ставит; на красное или черное, на цифру — цифр не знаешь? Словечко тебе понравилось! «Крупье, зеро-о!» — жеманно протянул Егор, передразнивая манеру Вероники. — И просадила две тысячи баксов за вечер!

Вероника опустила голову и стала царапать ногтями зайца на торте.

— Оставь зайца в покое! — рявкнул Егор.

Вероника отдернула руку и заплакала.

«Боже, — подумал Егор, — что я несу?! О чем мы говорим? Хотел хорошо, по-человечески расстаться… Заяц, баксы!» И зайца, и баксов было жаль. А Веронику — нет.

— Ну ладно, извини… — пробормотал он. — Да ешь ты этого зайца!

— Не хочу, — всхлипнула Вероника. — Теперь не хочу… Я думала, ты мне торт принес.

— Тебе, тебе! Жри! — не выдержал Егор.

Вероника зарыдала, вскочила и убежала в спальню. Там она с шумом упала на кровать, и плач стал приглушенным: видимо, уткнулась в подушку.

«Не умею я с женщинами! — Егор сдернул галстук и швырнул его на пол. — Не у-ме-ю… Вот ущемленную грыжу… Это да! Или перелом голени… двойной… закрытый… со смещением!» — Он даже пошевелил пальцами, предчувствуя привычную любимую работу.

Закурил, посмотрел в окно. Серые, мутные сумерки медленно чернели, обещая долгую холодную ночь. Мелкий редкий снежок кружился под фонарями.

«Не умею я с ними… Ну ладно, кое-что я все-таки умею!»

Он взял дипломат, прикрыл зайца крышкой, оставив его наедине с капустным полем — глаза зайца весело блеснули в сумерках круглой коробки… И пошел к Веронике.

Он сел на кровать, открыл дипломат, достал бумаги, подергал Веронику за ногу — она перестала рыдать, затихла.

— А теперь слушай, — сказал Егор. — Квартиру я оставлю тебе. Вот свидетельство о приватизации, вот дарственная, налоги оплачены.

Вероника села, откинула бархатный шлейф.

— Погоди ты, не части! У нотариуса заверено?

— Само собой! — И он передал ей документы.

— Свет включи! Ничего не вижу! Шрифт такой поганый… Это что, ксерокопия? — подозрительно спросила Вероника.

— Нет, первый экземпляр, — улыбнулся Егор. — Обижаешь, начальник!

Вероника гибким сильным движением вскочила с кровати, включила свет и достала из тумбочки очки. Егор удивился:

— Ты очки носишь?!

— Когда читаю! — отрезала Вероника и стала изучать документы.

Егор вдруг осознал, что в его присутствии она никогда ничего не читала. Косметика у нее размазалась, прическа сбилась, но выглядела Вероника, как ни странно, даже лучше, чем всегда: никогда он не видел ее такой собранной, деловой и… умной!

— Вот техпаспорт и дарственная на машину…

Вероника кивнула.

— Мерси, котик. А гараж?

Егору показалось, что он ослышался.

— Какой гараж? Нет же гаража!

— Вот и я о том же! — иронически усмехнулась Вероника. — Нету гаража! Девушка остается одна, практически без средств к существованию, а гаража нет…

— Может, платная стоянка? — неуверенно предложил Егор.

— Нет, — твердо сказала Вероника. — Гараж! Гараж, а не «ракушка», ты понял?

— Понял, понял… — пробормотал Егор, сраженный ее логикой. — Это мы обсудим… Кстати, голубка, насчет средств к существованию, я хотел… я даже уже… а ты меня гаражом сбила…

— Егор! — шумно вздохнула Вероника. — Я есть хочу! Я не могу на голодный желудок обсуждать такие серьезные вещи! Жизнь, можно сказать, решается… — Она встала, одним движением выскользнула из вечернего туалета, накинула теплый фланелевый халат в горошек — никогда его Егор не видел: мягкий, теплый, какой-то бабский… Швырнула в угол парик и пошлепала на кухню.

Хлопнула дверца холодильника, зашумел чайник. Когда Егор заглянул в кухню, она уже уминала огромный бутерброд с толстым слоем черной икры, закусывая сочным красным помидором. Егор неуверенно улыбнулся и сглотнул слюну.

— Тащи бумаги, чего стоишь! — скомандовала Вероника с набитым ртом. — Разговор у нас будет долгий, серьезный, скоро не управимся. А гараж я, между прочим, присмотрела тут, недалеко… И недорого.

Егор пошел в комнату за документами. Странные противоречивые чувства овладели им… Он был доволен, что все пошло так гладко, прилично, и ему, конечно, заранее было жаль денег, которые Вероника, несомненно, выцыганит у него вот сейчас, когда перекусит и напьется чаю. И еще… как ни странно, маленький червячок сожаления зашевелился в сердце: она ему нравилась такая — в дурацком халате, мужских тяжелых очках, деловитая, азартная и готовая к бою, умная, цепкая. А вовсе не дорогая шлюшка — сладкая сексуальная курица, которую он знал до сих пор.

Егор собрал бумаги и пошел на кухню. Кот сидел на парчовом пуфике и намывал гостей. На его треугольной нерусской мордочке явственно читалось: «Я своего не упущу!»

Егор вдруг подумал: «Интересно, какое у нее образование? Я ведь никогда не спрашивал…» На кухне сидела не Вероника, а налоговый инспектор, который ждал его… И Егор ощутил легкую дрожь в коленях.

Далеко за полночь Егор вышел от Вероники с чистой совестью и похудевшим бумажником. Он был свободен! Свободен для новой жизни и новой любви!