Безумно опасна (ЛП)

Он положил ее на стойку рядом с пирогом, на случай, если они еще не поняли, что он не собирался никуда уходить в ближайшее время.

Большая башка толкнула его в бедро, он посмотрел вниз и увидел Чудо-Юдо с раскрытой пастью, и Лиам надеялся, что это всего лишь из любопытства.

— Вот ты где, — сказал он, вынимая свое секретное оружие из пакета, что он принес. — Я рассказал Берти о тебе, и она дала мне это.

"Это" была огромная кость с большими мясными кусочками на ней. Глаза Чуда-Юда расширились, и он встал на задние ноги, почти повалив Лиама, когда прошелся мокрым языком по его лицу, затем схватил кость, отошел в уголок и начал ее грызть. Рык был очень похож на мурчание, которое раздавалось из его широкой белоснежной груди.

Михаил перевел взгляд с собаки на Алексея, который склонился над пирогом и с надеждой втягивал воздух. На взбитых сливках был след, подозрительно-напоминающий след от пальца, а здоровяк издавал звуки совсем как те, что воспроизводил Чудо-Юдо.

Губы блондина нехотя растянулись в усмешку.

— Похоже, ты решил загадку, и это позволяет тебе пройти мимо хранителей дверей, — сказал он, качая головой. — Предполагаю, что ты также можешь задержаться, хотя Баба может долго еще не появится.

— Я не тороплюсь, — радостно ответил Лиам. Он подошел к кофеварке на стойке. — Давайте я сделаю кофе к нашему пирогу. Уверен Баба не будет против.

Он дотянулся до банки с надписью "Кофе", которая стояла на столешнице, но изящная рука его опередила. Лиам моргнул. Он даже не заметил, как двигался мужчина, но каким-то образом Грегори добрался сюда раньше него.

— Позволь мне самому сделать кофе, — просто сказал Грегори, вторгаясь в личное пространство Лиама, и тому пришлось немного отодвинуться. — Эта кофеварка немного … своенравна … лучше позволь мне.

— Ну, хорошо, — пожал плечами Лиам. — Покажи мне, где она хранит тарелки, и я нарежу нам по кусочку пирога.

Он обернулся, а Алексей уже держал огромный кусок на такой же огромной ладони и уже начал есть пальцами.

— Мне и так хорошо, спасибо, — сказал здоровяк с полным ртом шоколада и орехов. Взбитые сливки покрывали концы его усов.

Михаил передал тарелки и вилки всем остальным и драматично закатил глаза.

— Просто не обращайте внимания на нашего плохо воспитанного друга, — сказал он. — Его растили волки.

Чудо-Юдо поднял голову и гавкнул.

— Верно, — ответил Михаил. — Я не хотел оскорбить волков. На самом деле, у них манеры лучше, чем у Алексея.

Лиам смотрел то на мужчину, то на собаку.

— Знаешь, Барбара тоже так делает. Говорит так, как будто и в самом деле поддерживает разговор с животным.

— Неужели? — Произнес он не моргнув глазом, растягивая слова. — Подумать только!

Лиам взял свой кусок и сел за боковой столик, а Михаил сел напротив. Грегори принес исходящую паром чашку кофе и поставил ее перед шерифом, а затем встал рядом с Алексеем возле стойки, чтобы съесть свой кусок. Лиам поднял чашку, тяжелое произведение гончарства было в пурпурных тонах и на нем были вырезаны символы, которые он не узнавал, затем глубоко вдохнул.

— Эй, никто больше не чувствует запах роз? — спросил он.

Другие мужчины выглядели озадаченными и покачали головами, хотя Лиам мог поклясться, что один из них проглотил смешок. Он пожал плечами, понимая. что это не имеет значения, затем позволил этому сладостному блаженству — пирогу от Берти — таять на языке, как будто берешь в рот вилку полную любви, покрытую сверху взбитыми сливками.

Он с блаженством прикрыл глаза, но тут же их открыл, когда услышал характерный скрип. Лиам неверяще уставился на шкаф, который стоял в конце кухни, дверь открылась и оттуда вышла Баба.

— Сукин сын! — прошипела она, когда выходя, стукнулась головой о раму. — Всегда забываю пригибаться. Черт, больно же.

А позади нее, вместо всегда висящей там одежды, клубился серый туман с переливающимися искрами. Прежде чем она захлопнула дверь, Лиам мог поклясться, что увидел порхающих крошечных зеленых и розовых колибри, которые тут же исчезли, как будто рассосались. Алексей и Грегори стали друг перед другом и попытались загородить вид шкафа, вероятно не осознавая, что уже поздно. Поэтому он и не смог увидеть Бабу, когда та раздражено спросила:

— Что черт побери с вами двумя? Почему вы стоите как кучка разнокалиберных статуй в саду Афродиты?

Они разошлись, чтобы показать Лиама, сидящего за столом, и он был вознагражден интригующим калейдоскопом эмоций: шока, гнева, испуга, а затем чего-то похожего на страх, все это промелькнуло на обычно не читаемом лице Бабы. В конце концов, она остановилась на смирении и сделала неуверенный шаг в его сторону.

— Ну, привет, — сказала она и помахала ему.

— И тебе привет, — сказал Лиам, ощущая себя абсолютно спокойным, учитывая обстоятельства. — Ты только что вышла из шкафа?

Он внимательно изучил ее, рассмотрев необычное одеяние, украшение, меч и все остальное. Она выглядела экзотично, сногсшибательно и каким-то непонятным образом была больше похожа на себя чем когда-либо.

— Классный прикид. Особый случай?