Безумно опасна

— Не попадайся ей на глаза, Грегори. К сожалению, вас всех видели со мной в таверне, поэтому она будет знать, кто вы. И держитесь подальше от местных — в здешнем кафе меня уже спрашивали, не связана ли я как-то с Ивановыми, потому что у меня русский акцент, — женщина нахмурилась, потому что считала, что ее произношение невозможно определить. Видимо, это не так. — Последнее, что нам нужно, это подозрения, почему здесь вдруг стало слишком много иностранцев.

Мужчина моргнул, и в этом маленьком движении был невысказанный упрек.

— Ой, извини. О чем я только думала? — Баба ухмыльнулась. — Она тебя не увидит, пока ты сам не захочешь.

— А у нас и не было желания иметь дело с крестьянами, — подчеркнул Грегори. — Оставляем эту заботу тебе, дражайшая Баба.

— Кстати, о шерифе, — подмигнул Михаил, вставая из-за стола. — Ты ведь знаешь, что нравишься ему?

Раньше она думала, что забыла, как краснеть, но была не права — жар прилил к щекам.

— Это абсурд. Я его главная подозреваемая, — покачала женщина головой.

В огромной груди Алексея загрохотал смех.

— Это не значит, что ты ему не нравишься, Баба.

Он взял ее за подбородок, как делал еще тогда, когда Баба едва доставала ему до колен.

— Ты выросла в прекрасную женщину. Мужчины всегда засматриваются на тебя, ты просто этого не замечаешь.

— В этот раз она заметила, — поддразнил Михаил, и Чудо-Юдо выдал лающий смешок.

— А ну, убирайтесь отсюда, — резко оборвала их Баба. — Принимайтесь за свою работу и прекратите провоцировать меня. То, что вы бессмертные, ещё не значит, что я не могу превратить вас в жаб и запереть в золотой клетке на десяток лет, а то и два.

— Ты сделала это лишь однажды, — уточнил Грегори. — И то, парень пытался тебя убить.

— Что ж, возможно мне нужно больше практики, — выдала Баба. — Ну, кто будет первым?

Трое Всадников тут же в спешке покинули ее. Звук двигателей мотоциклов разнесся по воздуху, словно симфония металла, магии и обещания скорой заварушки.

Глава 7

Баба переоделась в короткую шелковую красную сорочку и удобно устроилась в кресле, пытаясь успокоить свои расшатавшиеся нервы хорошей книгой и мерло из винодельни в Долине Наппа, чьи виноградники она спасла от нашествия пикси.

Владельцы, пара старых хиппи, чьи годы употребления ЛСД позволили им видеть больше, чем большинству других людей, присылали ей с благодарностью пару бутылок своего лучшего вина каждый год.

Она потягивала его из старого серебряного кубка, подарка от другого благодарного клиента, наслаждаясь бархатистой текстурой и глубоким оттенком дуба, подкрепленным нотками сливы и вишни. Она положила ноги на широкую спину Чуда-Юда, и мягкое опьянение от вина, которое циркулировало по ее венам, наконец, помогло расслабиться, впервые за этот день. И, естественно, кто-то выбрал именно этот момент, чтобы постучать в дверь.

— Ну, блин, — произнесла Баба, ноги соскользнули со стуком на пол. — Да вы издеваетесь.

Чудо-Юдо хрюкнул от смеха, когда она встала и потопала к двери.

— Ну, если это какой-то местный чурбан, которому понадобилось лекарство от бородавок, клянусь, я убью его и похороню на заднем дворе!

— Ты сделала это лишь однажды, — сказал Чудо-Юдо, и его морда расплылась от усмешки. — И этот парень тоже пытался тебя убить.

— Да заткнись ты, — пробормотала Баба. Почему-то никто не верил, что она может быть кровожадной. Она дернула дверь и сварливо поинтересовалась:

— Ну что?

Но там было пусто.

— А, — сказала она, закрывая дверь, — это странно.

Она вернулась и села обратно, но как только она подняла кубок, звук постукивания разнесся по трейлеру. Баба нахмурилась и снова встала, босые ноги прошлепали по старинному восточному ковру. Она потянулась к ручке, чтобы открыть, когда Чудо-Юдо сказал:

— Мм, Баба? Не та дверь.

Она посмотрела на него:

— Мог бы это сказать и в первый раз.

— Ну, ведь так было бы не весело? — поинтересовался он, стоя перед шкафом, ведущем в Иноземье.

Баба закатила глаза, подпихивая его носком стопы, чтобы сдвинуть с дороги. Раздражение вызвало искры, которые полетели в ночном воздухе, когда она стукнула по коварной ручке и дернула дверь. Но ее плохое настроение стремительно испарилось, когда она увидела, кто был с другой стороны.

— Глазам не верю! — воскликнула она и кинулась обнимать того, кого меньше всего ожидала увидеть, и того в ком больше всего нуждалась в эту самую минуту.

***

Кощей обнял ее в ответ, улыбаясь от уха до уха, и был столь же дьявольски хорош, как всегда. Его короткие темные волосы слегка вились над лбом, делая акцент на светло-голубых глазах и высоких скулах. Его коротко стриженная, почти триммированная борода и усы делали его похожим на Римского Центуриона, который сошел со страниц истории и попал в другое время.

— Моя дорогая Баба, — сказал он, слегка прикусывая ее шею, прежде чем отпустить и отступить, чтобы получше рассмотреть ее. — Я тоже по тебе соскучился.

Озорство блеснуло в его глазах, когда он рассмотрел ее одеяние.