Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни

Однако чудаковатые части тела есть не только у меня. Так, например, Виктор настаивает, что у него есть «внутренние заглушки», как «уши» у шапки-ушанки, что совершенно нелепо. Когда я погружаюсь под воду, то это всегда заканчивается ушной инфекцией, а потом Виктор ругает меня, якобы я не закрываю свои «внутренние заглушки». И он прав – я действительно этого не делаю, потому что их не существует. Муж со мной не соглашается и утверждает, что у меня просто слишком слабые ушные заглушки. Внутренние ушные заглушки Виктора, по его словам, почти сверхчеловеческие. «Я использую их, чтобы не слышать твой бред, так что они у меня очень хорошо натренированные», – говорит он мне. Я не верю в ушные заглушки, но если даже они у меня и были, то я, судя по всему, лишилась их, когда была маленькой, потому что у меня так часто бывают ушные инфекции, что мои барабанные перепонки просто лопаются. Моя мама всегда пыталась лечить их по старинке – наливала мне в ухо оливковое масло и засовывала туда ватный шарик. Когда я впервые попробовала оливковое масло в ресторане, то сказала: «По вкусу как мазь для ушей», – а все потому, что это действительно мазь для ушей. Вот почему я не люблю ни оливки, ни оливковое масло – по вкусу они напоминают мне ушную инфекцию.

Через неделю после операции моя подруга Майли подвезла меня в клинику, чтобы из меня вытащили все эти трубки. Доктор Моралес был в наилучшей форме и начал рассказывать про катакомбы и растущий национальный долг, а в заключение сказал:

– Мы все обречены. Конец света. Слава богу, я скоро умру и ничего из этого не увижу, в отличие от вас.

Я вовсе не преувеличиваю – он действительно так сказал, хотя и довольно радостным голосом. Этот старик был чертовски хорош с точки зрения врачебного такта.

Наконец, доктор Моралес хлопнул в ладоши, словно подавая сигнал к окончанию болтовни, и сказал Майли «прижать меня к столу». Майли посмотрела на него с недоумением и в надежде, что он пошутил, на что доктор пояснил, что кому-то нужно прижать меня к столу, чтобы я не ударила его, когда он выдернет у меня из живота все эти трубки. Майли добродушно пожала плечами и действительно как следует придавила меня к столу. Поверьте, на такое способна только или хорошая подруга, или ужасная. Возможно, обе.

После того как врач убедился, что меня держат, он снял с меня швы и дернул, – было такое ощущение, словно мою печень резко стянули скакалкой или будто я одна из тех кукол, которые умеют говорить, если их дернуть за веревочку на спине. И я воскликнула: У-а-а-а-а-а!

Что грубо можно перевести как: «Теперь я знаю, как чувствуют себя в этом случае пациенты, а также понимаю, почему вы боитесь, что они могут вас ударить!»

По дороге домой Майли сказала:

– Знаешь, такое могло случиться только с тобой. Словно ты специально материализовала именно такого безумного, невообразимого врача, который бы идеально вписался в твою жизнь. Я бы ни за что на свете не поверила в это, если бы своими глазами не видела.

Да, она права, именно в таком ключе и проходит моя жизнь.

Коты – эгоистичные зевуны, и им это запросто сходит с рук

Очередной спор, который был у нас с Виктором на этой неделе

Я:

– Я только что подумала, что когда вижу зевающего человека, то тут же зеваю сама, потому что это заразно, но мне не хочется зевать, когда я вижу зевающего кота.

Виктор:

– Знаешь, тебе вовсе необязательно рассказывать мне все, что придет тебе в голову.

Я:

– Потом я полезла в интернет и узнала, что, оказывается, мы зеваем вслед за другими по той причине, что видим, как они глотают кучу прелестнейшего воздуха, и наш мозг думает: «Черт, выглядит аппетитно. Возьми себе тоже немного, пока эта сучка все не захапала».

Виктор:

– То есть ты зеваешь из эгоизма. Понятно.

Я:

– Не только я. Все на свете зевают из эгоизма.

Но я думаю, что мы не зеваем, когда видим зевающих котов, по той причине, что у них очень маленькие рты и нам не страшно, что они заберут у нас воздух. Кстати, ты когда-нибудь замечал, что коты не издают этого всасывающего, как у пылесоса, звука, когда зевают?

Виктор:

– Чего?..

Я: