Безумно

Сначала я решаю закрыть за собой дверь, чтобы не привлекать внимание других людей. Затем я направляюсь к Джун. Надеясь, что выгляжу при этом увереннее и более расслабленно, чем чувствую себя на самом деле. При виде Джун мне хочется встать на колени.

– Исчезни, – шипит она сквозь зубы.

– Как я понял, тебе нужна помощь, кошечка.

– Я в порядке.

Теперь я действительно смеюсь, но не прекращаю анализировать ситуацию по мере приближения к Джун. Коробка вместе со всем ее содержимым валяется на полу, майка – предположительно, порвавшаяся – висит, зацепившись за полку на стеллаже у нас над головой. Джун судорожно прикрывает руками грудь и при этом утверждает, что не нуждается в помощи?

Эта девушка катастрофически упряма.

– Кажется, твои возможности сейчас несколько ограничены, – сухо говорю я. Когда она в отчаянии запрокидывает голову и закрывает глаза, мне приходится сделать глубокий вдох. Затем она полностью отворачивается, избегая моего взгляда, и пытается одной рукой достать топ. Безрезультатно.

Она разочарованно фыркает.

– Что ты вообще здесь делаешь, Мэйс?

Я останавливаюсь примерно в полуметре позади нее.

– В своем клубе? Или здесь, с тобой?

Я ловлю глазами каждое движение ее манящей спины, наблюдаю, как напрягаются ее мышцы, плечи и как потом она замирает. Мой взгляд блуждает по ее красивой светлой коже, вниз по ее спине до талии и дальше к основанию ее бедер, где над краем юбки отчетливо проступают две небольшие ямочки.

Джун понятия не имеет, что она со мной делает. Как трудно мне ясно мыслить в ее присутствии.

– Когда стало еще больше людей, я проверил кондиционер и приказал службе безопасности никого не впускать – даже если народ разойдется. По крайней мере, на время это было необходимо. Энди и остальные и так уже забегались, – мой голос хрипит, я тихонько прочищаю горло. – Она ждала тебя, все гадала, куда ты подевалась, так что… Я решил проведать тебя, – ее ребра поднимаются и опускаются, когда она делает глубокий вдох. – И я думаю, что это было хорошей идеей. Одной из лучших, если оценивать происходящее.

Ни едкого ответа, ни резких аргументов, ни злорадства с ее стороны. Ничего. Джун просто стоит на месте, и это сводит меня с ума.

Мои пальцы так и тянутся, чтобы прикоснуться к ней, исследовать ее кожу, спину и…

Я должен очень срочно и очень быстро подумать о чем-то другом, прежде чем мои желания доберутся до моих штанов и станут очевидны для всех.

– Я могу помочь или мне все-таки уйти?

Я предоставляю ей выбор. Он всегда был у нее и всегда будет, в том, что касается меня.

Секунды, в течение которых я жду ее ответа, тянутся, как старая жевательная резинка. Как вечность, в которой я слышу только наше дыхание, стук крови в ушах и глухой рев музыки на заднем плане.

Наконец она кивает. Но при этом по-прежнему не шевелится и не отходит в сторону, чтобы дать мне доступ к полке и ее майке. Поэтому я подхожу к ней очень близко, до тех пор, пока ее плечи не коснутся моего торса, и я не упрусь подбородком в ее затылок. Пока ее фруктовый шампунь и сладкие духи не ударят мне в нос и не затуманят мой разум. Боже, вот как, наверное, и должно ощущаться чистилище – мучение и блаженство одновременно.

Мои пальцы немного дрожат. Но они не прикасаются к Джун. И не прикоснутся. Не так. Не здесь. Не без ее желания. Я поднимаю руку, наклоняюсь еще немного вперед и хватаю ее майку, до которой легко могу дотянуться и сдернуть. Похоже, тонкая ткань зацепилась за старый гвоздь. Топ почти полностью разорван.

Не глядя вниз, я протягиваю его ей, держа на указательном пальце то, что осталось.

– Не думаю, что это тебе еще пригодится, – замечаю я настолько спокойно, насколько это возможно, и до меня доносится возглас, полный разочарования, когда она берет его у меня и осматривает.

Одним быстрым движением я отворачиваюсь в сторону, расстегиваю рубашку и снимаю ее. Под ней остается тонкая майка, а наверху у меня есть запасная одежда, так что не о чем и говорить. С колотящимся сердцем я набрасываю свою темную рубашку на плечи Джун и стараюсь при этом не смотреть на нее.

– Что это такое?

– А на что это похоже, котенок?

Я с трудом сдерживаю невольный стон, когда Джун, потянувшаяся за рубашкой, на мгновение прикасается и к моей руке.

– Очень мило с твоей стороны, – громко шепчет она.

Я должен идти. Причем быстро. Прежде чем сделаю что-то, о чем пожалею. Не потому, что я этого не хочу, а потому, что это может разрушить между нами все… Абсолютно все.

Потому что я хочу гораздо большего, чем это.

– Не вопрос. – Я осторожно убираю от нее свою руку, стремительно поворачиваюсь и иду обратно к двери. Каждый шаг, отдаляющий меня от нее, причиняет боль. Не только внизу живота, а больше всего в проклятом сердце. Когда я стал таким… чувствительным? – Я закрою за собой дверь, чтобы никто не ворвался с сюрпризом, и предупрежу Энди, что ты скоро вернешься и с тобой все в порядке.