Безумное пари

Весь вечер и большую часть следующего дня Кейт держалась с ним подчеркнуто сухо, но ни одна женщина не могла устоять перед Бреттом, когда он пускал в ход свое обаяние, и лед в ее сердце начал таять еще до полудня. Бретт не стал менять свое отношение к ней — это было бы ошибкой и только вызвало бы у нее подозрения и укрепило ее недоверие, — но он следил за своими словами, чтобы не разозлить девушку неосторожным замечанием. Он с неохотой заключил, что, хотя она жила, как в монастыре, у нее сложилось довольно непривычное представление о своих способностях и достоинстве. Единственное, чего Кейт до сих пор не поняла, так это какой властью обладает ее красота. Как только она осознает это в полной мере, мрачно размышлял Бретт, он не сможет больше удерживать ее подле себя. Он тут же решил, что не поедет в Париж. Кейт еще не совсем оттаяла и не стала притворяться, что больше не гневается на него, но она все же начала с ним разговаривать. Один раз она попыталась завести разговор о своем будущем, но Бретт увильнул от ответа.

— Я жду ответа на письма. Как только я их получу, я с превеликим удовольствием отвезу тебя, куда ты захочешь.

Поскольку он не потрудился объяснить, что это были за письма и кому они были адресованы, это нисколько не прояснило ситуацию. Кейт решила оставить эту тему в надежде, что на следующий день добьется от него вразумительного ответа, но ее надеждам не суждено было сбыться. Почти весь следующий день Бретт провел, обучая ее, как обращаться с пистолетом и кинжалом.

— Если ты намерена стрелять в разбойников с большой дороги, которые встречаются на твоем пути, ты должна научиться правильно пользоваться пистолетом. — Кейт не боялась незаряженного пистолета, поэтому быстро овладела этой премудростью. — Как только мы сможем выходить на улицу, я дам тебе пару патронов, — пообещал Бретт, — и мы посмотрим, что у тебя получится.

Кейт была довольна своими успехами, но почувствовала облегчение, когда они перешли к кинжалу, после того как все возможности незаряженного пистолета были исчерпаны. Таким образом, вопрос, что скажут Валентина и жители деревни по поводу стрельбы из пистолета фактически по их задним дверям, был отложен до следующего дня.

Потратив следующее утро на дальнейшее оттачивание мастерства владения пистолетом и кинжалом, после обеда Бретт познакомил ее со шпагой. Она не проявила к ней ни малейшего интереса, но Бретт все равно продолжил урок фехтования, поскольку это мешало ей снова поднять тему своего отъезда и, помимо этого, давало ему возможность расположить ее к себе.

— Когда ты приобретешь сноровку, ты сможешь носить пистолет в муфте и кинжал в подвязке, — в шутку предложил Бретт.

— Я бы предпочла не разгуливать по улицам, вооруженная до зубов, — ответила она, но Бретт улыбнулся ей так, что у нее кровь прилила к щекам. — Если ты будешь продолжать так на меня смотреть, мне придется пустить их в ход против тебя, — пригрозила она.

— И шпагу?

— Я не настолько хорошо ей владею, но я всегда могу воткнуть ее тебе в сердце, пока ты спишь, — задумчиво добавила она.

— А ты кровожадная девчонка! Разве мать не говорила тебе, что благовоспитанным девушкам не пристало думать о таких вещах?

Кейт перестала улыбаться.

— То, чему меня учила моя мать, может тебя шокировать. Я бы предпочла об этом забыть.

Как Бретт ни старался уговорить ее объясниться, она наотрез отказалась беседовать о своей матери. Вместо этого Кейт попросила его снова показать ей один удар шпагой.

— До тех пор, пока я не смогу встать с этой кровати, мне придется заручиться помощью Чарлза. Невозможно лежа научить человека фехтовать, даже если под моей спиной находится половина подушек гостиницы.

Следующие два дня, как и предыдущие, прошли в согласии. Они по-прежнему совершенствовали навыки владения оружием — Чарлз даже принес Кейт мишень, чтобы метать в нее кинжал, — и Бретт учил ее играть в карты. Время от времени она читала вслух, но ему становилось скучно, и он засыпал. Валентина изо всех сил старалась, чтобы им не мешали. Сама она никогда не задерживалась в комнате Бретта дольше нескольких минут, и когда бы Чарлз ни присоединился к ним, у нее, похоже, всегда находилось для него неотложное дело. Кейт не замечала, что их сводят, но Бретт это понял и теперь терялся в догадках, что замышляет Валентина. Он знал, что мадам Маркюль была тонким наблюдателем, от внимания которого ничто не ускользало надолго, особенно если это что-то хотели от нее скрыть. Она затевала что-то недоброе, но сейчас Бретт ничего не мог с этим поделать. Не мог же он, в конце концов, запереть мадам в одной из комнат ее собственной гостиницы.

Следующий день выдался особенно солнечным, и доктор Бертон разрешил Бретту немного побыть на свежем воздухе, но с условием, что тот не будет вставать с кресла.

— Я не хочу, чтобы вы передвигались без посторонней помощи, и вы не должны долго находиться на улице. Простуда может оказаться для вас смертельной. На самом деле вам пока еще рано вставать, но немного солнца и легкий моцион пойдут вам на пользу.