Безумное притяжение

Она вошла, боязливо осматриваясь по сторонам. Широкая полуторная кровать, письменный стол, пара стульев, тумбочка с телевизором. Ничего примечательного. Светлые обои в мелкий цветочек, несколько репродукций в деревянных рамках, над изголовьем кровати — кондиционер — вот и весь нехитрый дизайн. В углу фанерная дверца, видимо, ведущая в санузел, и еще две — встроенные шкафы.

— Ладно, обживайся пока, — Йен кинул на стол рюкзак, — тут Игорь прикупил тебе кое-что, сказал отдать. Так что пользуйся.

— А вы?

— Я? — он нахмурился. — Я тут буду, поблизости. Вот, возьми ключ. Закроешь дверь изнутри, если это даст тебе возможность расслабиться.

Она взяла протянутый кусочек металла с латунным номерком, болтавшимся на цепочке. Хотела что-то спросить, но Йен уже вышел, осторожно прикрыв за собою двери.

Мирослава осталась одна. Постояла пару минут, судорожно сжимая в руке ключ от номера, потом подошла к кровати и села. Матрас мягко прогнулся.

Что делать?

Взгляд переместился в сторону единственного окна.

Всего две секунды отделяют ее от свободы. Раз — и распахнуть раму, два — перемахнуть через подоконник. До земли всего каких-нибудь полтора метра. А потом бежать, пока хватит сил. Вот только куда? И как быстро ее поймают?

Мирослава наморщила лоб, силясь вспомнить хоть одного человека, который мог бы ей помочь.

Полиция? Да, это выход. Господи, почему она сразу об этом не подумала?! Она должна позвонить в полицию и все рассказать! Там ей помогут! Должны помочь!

Она метнулась к дверям, распахнула, собираясь покинуть номер. И застыла, наткнувшись на внимательный взгляд Йена. Мужчина сидел напротив двери, прямо на траве, подпирая спиной ствол акации.

— Решила прогуляться? — он медленно поднялся, увидев ее. — Сейчас лучше не выходить из номера.

— Н-нет, — она отпрянула вглубь комнаты.

Что ему сказать? Попросить телефон? А если спросит, зачем?

Мысли путались в голове, голос дрожал. Мирослава захлопнула дверь, закрыла на ключ, потом на ватных ногах добрела до окна. Подергала раму. Тот, кто вставлял этот стеклопакет, не предусмотрел, что кому-то захочется его открывать. Окно было глухим.

Мирослава уперлась лоб в стекло и застонала от собственного бессилия. Какая же она дура! Сама, за ручку пошла в ловушку!

Что-то зашуршало с той стороны. Как будто большой сильный зверь заскреб лапами. Замерев, девушка уставилась в темноту.

Он был здесь.

Огромный серебристый волк стоял за окном, буквально в нескольких метрах от домика, и смотрел на нее.

Он не приснился ей, не привиделся, как она пыталась себя убедить. Он был реальностью, и ей придется с этим смириться.

Время замерло, когда их взгляды столкнулись. И Мирославу тряхнуло, будто ее тело прошил слабый разряд тока. Она отпрянула от окна, чувствуя, как все волоски на коже поднимаются дыбом.

Он увидел ее, увидел! И знает, что она тоже видела его!

Страх… нет, не страх, что-то другое перехватило дыхание и заставило сердце биться сильнее. Заставило медленно, через силу сделать шаг к окну. Затаив дыхание, Мирослава приблизилась. Положила вспотевшие ладошки на стекло.

Он был там. Он смотрел на нее. И ждал.

И он слышал сумасшедший стук ее сердца…

ГЛАВА 10

Ночью разразилась гроза.

Пробегав несколько часов в звериной ипостаси, лугару вернулись в отель. Но Северин по-прежнему оставался на взводе. Бросался на всех, огрызался. В каждом, даже самом невинном слове и жесте видел личное оскорбление. В конце концов, едва не переругавшись со всей компанией, опять махнул в лес.

Точнее, лесом это трудно было назвать. Так, небольшой перелесок, не слишком густой, но достаточный, чтобы побегать, размять кости.

Серебристый волк радостно вырвался на свободу. Вдохнул свежий ночной воздух, пахнущий приближающейся грозой. Коротко взвыл. В ответ ему тут же раздалось далекое тявканье собак — истеричное, захлебывающееся визгом. Да, собаки его боялись, даже те, что были натасканы для охоты на волков, чувствовали — он намного сильнее.

Запахи леса окружили его, даря успокоение. Чуткий нюх уловил куропаток в траве, перепуганных зайцев, парочку лис. Что ж, ему есть чем заняться. Что угодно, лишь бы не думать о Мирославе.

Он рассчитывал, что охота и вкус дичи принесут ему облегчение. Но ошибся. Слишком сильно подсел на запах омеги, слишком долго думал о ней. Она превратилась в навязчивую идею не только для человека в нем, но и для волка.

Волк чувствовал в ней волчицу. Маленькую, слабую, забившуюся в самый темный угол сознания. Но она там была. И когда он учуял ее, то позвал, еще там, в гостинице. Она не ответила. Не услышала. Она слишком глубоко была спрятана.

А сегодня? Когда он, ведомый инстинктом, пришел к ней под окно и беззвучно позвал. Нет, он не услышал ответного зова, но Мирослава что-то почувствовала, он мог бы поклясться в этом! Иначе, почему она не спряталась в комнате, а шагнула к окну? Она почувствовала его зов!

Набегавшись, он вернулся к отелю. Нашел знакомый домик. Напротив крыльца, развалившись на траве, сидел Алекс. Серебристый волк остановился в пяти шагах, приподнял верхнюю губу, оголяя клыки, зарычал.