Безумное танго

Он перевел задумчивый взгляд на Дениса, который жалобно шнырял глазами по комнате, то и дело поглядывая на балконную дверь.

– Алёна, а ну, закрой-ка ее на защелку, – предусмотрительно велел Юрий и понял, что угодил в точку: последние краски жизни сползли с лица Дениса. Значит, он не переставал лелеять планы побега. Но это было вполне естественно… неестественным казалось другое.

Почему он так быстро раскололся? Почему так панически боялся вызова милиции? Ведь можно поспорить: никаких карательных мер за этим вызовом не последовало бы. Юрий наподдал ему чувствительно и мог бы вообще избить до потери пульса, но Денис готов был скорее на это, чем на встречу с органами правопорядка. Да ладно-ка! Никакого преступления ведь не произошло. Посмеялись бы вышеназванные органы, да и отпустили артиста. А его сообщница, соседка по имени Нинель Петровна, тоже небось ветеранша и пенсионерка, что с нее вообще возьмешь, кроме весьма условного порицания? Все-таки Варвара Васильевна, куда ни кинь, застрелила этого Пашку, а месть – тем более моральная, бескровная – дело святое.

То есть мелкое хулиганство – самое большее, что можно инкриминировать Дениске. И он этого не может не понимать. Однако боится… чего? Засветки в милиции – ответ только один. А с чего бы ему бояться засветки, если не… Вопрос соскочил с языка еще прежде, чем оформился в мозгу:

– Так вы были с Пашкой таким Орестом и Пиладом? Всегда? И в…

– Это из какой пьесы? – после мгновенного мыслительного ступора испуганно перебил Денис.

– Неважно. Так говорят о друзьях, которые не разлей вода.

– Не разлей – это правда, – согласился юный артист.

– И в баньке тоже?

Рука Дениса, которую стискивал Юрий, похолодела так резко, словно в вены вместо крови была впрыснута ледяная вода.

– Да, в баньке, я не оговорился. В той самой, помнишь, где проходил некий пионерский сбор. Ты тоже там был вместе с Пашкой и… и с одной пионервожатой?

Глаза Дениса смотрели, не мигая, с выражением такого ужаса, что Юрию даже как-то неловко стало за то, что он так мучает человека.

– Ты что, мужик… куда лезешь… жить надоело? – прошелестели враз обесцветившиеся губы пленника, а потом он вдруг завел глаза и тяжело задышал приоткрытым ртом: – Воды… водички дайте… мне плохо…

Невооруженным взглядом было видно, что ему и впрямь плохо! Юрий даже несколько встревожился.

– Алёна, принеси попить, пожалуйста.

Он отвернулся на какую-то секундочку, и это была ошибка, потому что в следующее мгновение что-то чувствительно врезалось ему в живот.

Юрий задохнулся, опрокидываясь навзничь, вяло повел в воздухе руками, но Дениса, который ударил его, вскочил, перемахнул через лежавшую на полу Варвару Васильевну и вылетел в дверь, поймать уже было невозможно.

Входная дверь, елки-палки! Они совершенно забыли, что входная-то дверь не заперта по причине сорванного замка!

– Юрка! – Алёна упала рядом на колени, выплеснув ему на грудь чуть ли не всю воду из чашки. – Что с тобой? Ты…

– Жив… – хрипло выдохнул Юрий, хватаясь за живот. – Ох, гадство…

– Алёна, ты что, с ума сошла? – резко окликнула Варвара Васильевна. – При ранениях в живот воды нельзя ни в коем случае!

– Ничего, – против воли улыбнулся Юрий. – Кость не задета.

Испуганные глаза Алёны стали еще испуганнее.

– Какая кость?!

– Ну, эта… – Он перевернулся и встал на четвереньки, кряхтя и охая. – Берцово-ключично-локтевая… Ох, мамочка! Ладно, не смотри на меня, как на труп… хватит с нас на сегодня мертвецов. Пустяк, царапина!

Варвара Васильевна одобрительно посмотрела на него и тоже сделала попытку подняться, но тут у нее подкосились ноги.

Со стоном навалилась на стенку. Алёна метнулась к ней, до конца выплеснув всю воду:

– Баба Варя, ты что? Пойдем, тебе лучше лечь.

– Идите, идите, – пробормотал Юрий, которому страшно хотелось содрать с лица это ухарское выражение и немножко постонать в одиночестве. – Тогда считать мы стали раны, товарищей считать… Хватит на сегодня боевых действий.

– А в милицию? – выглянула из-за Алёниного плеча неугомонная старуха.

– Ой, баба Варя… Давай лучше утром, а? – вздохнула девушка.

– Утром нас никто слушать не станет!

– Да нас и сейчас не станут слушать, это я тебе гарантирую!

Споря, бабушка и ее внучатая племянница скрылись в боковушке, отгороженной от комнаты самодельной перегородкой. Потом Алёна еще несколько раз выходила – то за лекарством, то за водой, то за грелкой: Варвара Васильевна легла наконец в постель, но никак не могла согреться. Юрий в это время, покряхтывая от боли, сооружал подобие замка, вернее, какой-то импровизированный засов на дверь.