Безумные дни

— И что, даже не проверите, что мы его действительно перетащим? — удивился я. — А ну, как выбросим ваши сорок килограммов в ближайшую помойку и смоемся?

Генерал остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Не думаю, что вы так поступите, — покачал головой он. — Но, в любом случае, у нас есть «план Б».

Он провёл карточкой по считывателю, перед нами пискнула и открылась железная дверь. За ней оказалось что-то вроде медицинской смотровой — застеленный оранжевой клеёнкой железный стол посредине, шкафы, сквозь стеклянные дверцы которых видны пробирки и флакончики, рукомойник и пара больничных кушеток. На одной из них сидит какая-то черноволосая девица, поглощённая происходящим на экранчике телефона, рядом с ней стоит напряжённый боец с автоматом, смотрящий на нас неласково.

— И где ваши сорок кило? — огляделся я.

— Ира, ты сколько весишь? — спросил генерал девицу.

— Сорок девять, — равнодушно ответила та, не отрываясь от телефона.

— Надо же, не угадал… — расстроился военный. — Такая худая, я думал, меньше… Ну извините. Вот вам компенсация за перевес…

Он раскрыл свой портфель, вытащил оттуда массивную тяжёлую коробку из вторичного картона и положил её на стол. Я, стараясь не глядеть на девицу и не демонстрировать свою растерянность, открыл — там лежат валетом два пистолета АПБ16 с навёрнутыми на стволы ПБС17-ми.

— Ты ж Македонец, — сказал генерал довольным тоном.

Ну вот, так всегда — те немногие, кто знает о моём странном таланте, уверены, что я просто обожаю пистолеты. Храню где-нибудь личную коллекцию, провожу досуг в чистке и разборке, досконально разбираюсь в моделях и брендах, мечтаю о каком-нибудь золотом кольте-магнум. Скажите, много вы видели сантехников, влюблённых в свой вантуз? Вешающих их коллекции на специальный ковёр над кроватью, важно судящих о сортах каучука, пошедших на квач, и о древесине рукоятки?

Тем не менее, я не стал спорить, просто молча кивнул и закрыл коробку. Генерал сунул мне портфель.

— Там кобуры, немного патронов… — он сделал многозначительное лицо, но мне было похуй. Я так же молча засунул коробку в портфель, взял его подмышку и только тогда посмотрел на объект.

Косая чёлка цвета «вороново крыло» свисает на глаза — скорее всего крашеная, не бывает у европеоидов такого цвета волос. На вид — лет пятнадцать, не больше. Рост не понять, сидит, но запястья узкие, пальцы длинные, кость тонкая. Не удивительно, что генерал её вес преуменьшил. Одета в модном у подростков определённого возраста стиле «семейка Адамс» — всё чёрное и свободно висит. Бижутерия с черепушками, глаза подведены тёмным, чёрный лак, колечко пирсинга в крыле тонкого прямого носа. Наверняка и в ушах куча дырок — но волосы закрывают. Сеня откровенно пялился на неё, раскрыв рот. А мне немного неловко — на вес, как колбасу, всучили ребёнка.

— Всё, вам пора, — нарушил неловкое молчание генерал. — Сержант, проводите их до машины и проследите, чтобы выпустили на КПП.

— Надеюсь, больше не увидимся, — сказал он мне многозначительно. — Задерживаться оченьне советую.

Боец взял девицу за плечо, но она недовольно дёрнула им, освобождаясь, убрала телефон в карман, подхватила с пола крохотный джинсовый рюкзачок с какой-то мягкой игрушкой, прицепленной к замочку молнии, и, глядя в пол, пошла к выходу сама.

Пока поднялись по лестнице, вмешательство бойца на КПП уже не потребовалось — ворота раскрыты настежь и в них выезжают последние грузовики. На прилегающей улице формировалась колонна, а во дворе стоял с распахнутыми дверями «Тигр» и растерянные бойцы, не знающие, что делать с полным багажником трупов. Они пытались обращаться к пробегающим мимо офицерам, но те только отмахивались, поглощённые тихой истерикой всеобщего драпа. Девица покосилась в ту сторону, передёрнула плечиками и быстро отвернулась, нервно сглотнув. Стоя, она оказалась ростом примерно метра полтора — бледнокожее создание на тоненьких ножках, с правильными — если смыть макияж, — чертами лица. Да, лет шестнадцать — максимум. Примерно в таком же возрасте ко мне Сеня прибился, но он уже тогда был крученый и злой, как уличный драный кот, а эта, несмотря на макияж и пирсинг, похожа на домашнюю девочку из приличной семьи. Чья-то дочка? Тогда почему её передали нам на таких странных условиях? Не довести, например, в помешанный на детях Альтерион, где её бы с радостью приняли, а вывести куда угодно и… Как там сказал этот жутковатый тип в штатском? «Уничтожить, оставить себе или бросить?». Очаровательно, очаровательно…

— Куда едем? — спросил Пётр, нервно оглядываясь на творящийся вокруг бардак. Похоже, он уже вжился в роль нашего водителя. Ничего, как вжился — так и выживется. Автомобиль мы в сортир никак не затащим, а значит, и шофёр нам без надобности. Таскать с собой этого мутноватого мужика я не нанимался.

Назвал ему адрес своей квартиры и повернулся назад, к сжавшейся на заднем сидении девице.

— Ирина, так?

Девица молча кивнула, тряхнув челкой.

— И кто твои родители, Ира? — решил я внести хоть какую-то ясность.