Безумные дни

Население, судя по всему, предоставлено само себе и спасалось самостоятельно, как могло. Кто-то вытаскивал вещи из повреждённых домов — уж не знаю, свои или как придётся. Кто-то пытался разбирать завалы у частично обрушившихся зданий. Но большая часть бродила неприкаянно или сидела рядом — на лавочках и просто на земле. Какая-то удивительная пассивность. Однако при этом по дороге я насчитал три массовых драки, в каждой из которых участвовало по паре десятков человек. Драки тоже странные, бестолковые — все лупили всех, до кого могли дотянуться, руками, палками, чем попало. Неловко, но очень ожесточённо. Под ногами дерущихся лежали тела упавших — то ли без сознания, то ли обессиленных, и все топтались прямо по ним. Пока мы преодолевали очередной лежащий на проезжей части стальной билборд с полуобнажённым женским телом, предлагающим купить, почему-то, бетон, я успел увидеть, как из драки вышел пожилой полный мужчина с разбитым лицом и неловко висящей рукой. Отошёл в сторонку и присел на низкий заборчик, бездумно уставившись вдаль подбитыми глазами. Никто ему не препятствовал и не преследовал, хотя в метре от него худая крашеная блондинка с окровавленным колтуном вместо причёски, стоя на ободранных коленках методично била головой об асфальт подростка неопределённого пола лет шестнадцати на вид. От подростка отрывался пирсинг и отлетали гаджеты, но он раз за разом втыкал блондинке в ногу что-то мелкое и острое, типа пилочки для ногтей. Кровь ручейками текла по асфальту, из оскаленного рта блондинки летела розовая слюна, но при этом было удивительно тихо. Никто не орал захлёбывающимся матом, не визжал от боли и не завывал от ярости — дерущиеся только сопели и хэкали при ударах. Полиция их не разнимала, скорая не спасала, а сидящие и бродящие вокруг граждане не обращали внимания. Сюрреализма этой картине добавлял стелющийся по улицам дым от пожаров. Для полноты образа не хватало звуков сирен — и совершенно непонятно, почему их не было.

— А-ху-еть! — громко и раздельно произнёс Сеня.

Я был с ним полностью согласен.

Когда мы вслед за «Тигром» свернули с проспекта направо, уходя из центра в сторону научного городка, в просвете между домами (ещё утром там никакого просвета не было) я успел разглядеть, что самого центра у города больше нет. Тесный конгломерат административных зданий, от городской и областной администрации до «серого дома» областного МВД, престижная офисная недвижимость, военный институт, по неистребимой привычке называемый «пентагоном», а заодно городской театр и библиотека, превратились в огромный вал перемешанного строительного мусора, из которого обвиняющим перстом смотрит в небо рука гранитного Ленина. Окружающие дома осели и накренились в сторону окраины, и мне показалось, что посередине всего этого безобразия земля вспучилась огромным холмом, как при камуфлетном взрыве15. Но, может быть, просто ракурс неудачный — мы быстро удалялись от эпицентра катастрофы, и толком ничего разглядеть не удалось. Зато я понял, где все службы МЧС, скорой и прочих городских служб — мятые кузова и битые мигалки составляли существенную часть мусорной кучи. Как будто, перед тем как жахнуло, они все собрались тут…

— Это ж сколько народу тут накрылось? — спросил в пространство молчавший до сих пор Пётр.

Никто ему не ответил.

Цель нашей поездки оказалась в совершенно незнакомом мне районе города, на стыке научного городка, который всегда представлял собой отдельный специфический анклав, и военной части каких-то неопределённых войск — скорее всего, связистов, если судить по количеству разномастных антенных конструкций, обломки которых сейчас растаскивали солдаты. Но нам надо было не к ним, а к неприметным воротцам сбоку, где генеральский «Тигр» пустили сразу, а нас минут десять продержали под присмотром полдесятка бойцов какого-то спецназа. В полном комплекте снаряжения они выглядели необычайно круто и милитари, как в кино, но я бы положил их всех раньше, чем они прицелились. Ну хоть кто-то не знает о моей зловещей репутации…