Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Иоанн был жестоким, мстительным королём, но его жестокость, то ли импульсивная, то ли рассчитанная, едва ли была настолько садистской и такого масштаба, чтобы заслужить название безумной; например, если сравнить его с русскими царями, Иваном Грозным и Петром Великим, чьё садистское обращение со своими врагами носит печать психической неустойчивости, сравнение будет в пользу Иоанна.

Вероятно, неуравновешенность психики Иоанна ярче всего проявлялась в чувстве неуверенности, которое и провоцировало жестокое и мстительное обращение с его врагами, и всеохватывающих зависти и подозрительности, с которыми он одинаково относился к друзьям и врагам. Он свободно бросал тех, кто верно ему служил, например, Хьюберта де Бурга и Вильяма Маршала. Круг его советников всё сужался, и он полагался на иностранных наёмных солдат, таких, как Жерар де Атье. Хотя он без сомнения был достаточно способным и властным, в конце концов он столкнулся с ситуацией, вышедшей из-под контроля; разочарованные бароны были выведены из себя колоссальными финансовыми требованиями, чему способствовали недостаточные доходы из-за роста цен и издержек производства, и враждебными отношениями с двумя величайшими фигурами века, французским королём Филиппом II Августом и папой Иннокентием III. Он был больше невезучим, чем сумасшедшим. И всё же в его характере несомненно были стороны, которые тревожили современников и были им непонятны. Он был «одержим дьяволом», — говорит маргемский летописец, «сведён с ума колдовством и волшебством», — резко вторит Роджер из Вендовера. Если он не был сумасшедшим, был ли он полностью нормален? Или особенности темперамента, часть из которых он унаследовал от своих предков, толкали его за грань безумия? Мы должны, поскольку сомневаемся, решить вопрос в его пользу, и всё-таки то, как он иногда себя вёл, оставляет неспокойное чувство. Его периодические приступы летаргии, его ярость и жестокость, его маниакальная подозрительность дают основания предположить, что он страдал от острого психического расстройства.

Эдуард II, правнук Иоанна, который стал королём Англии в 1307 г., не был баловнем судьбы. Его царствование, как и сообщил в своей пьесе Кристофер Марло, было личной трагедией. Ему было суждено стать таким же катастрофическим, как царствование короля Иоанна, и по достаточно сходным причинам. Если недостатки в характере Иоанна усугубляли те кризисы, с которыми он сталкивался, то падению Эдуарда II не в меньшей, а в большей степени способствовала его личность. Не может быть сомнений, что личные пороки мешали общественной политике. Но был ли Эдуард II ненормален, как решил американский автор приблизительно восемьдесят лет тому назад, до точки безумия? Хотя его отличали ненормальные особенности и многим современникам казалось, что он не имеет права быть королём, Эдуард II сумасшедшим не был.

Как и у многих других принцев, у него личность сформировалась в большей мере под влиянием воспитания. Сын Эдуарда I, который провозгласил его принцем Уэльским в 1301 г., он увидел, что королевский двор — это неблагоприятная среда. Его мать, Элеонора Кастильская, умерла, когда ему было тринадцать лет. Его отец, Эдуард I, был потрясающим полководцем, изобретательным и энергичным, с характерным анжуйским дурным характером. Например, счета за гардероб рассказывают об оплате, произведённой в 1297 г. Адаму, королевскому ювелиру, за замену «большого рубина и большого изумруда, купленных, чтобы вставить в некую диадему голландской графини, дочери короля». Диадему Эдуард в припадке гнева бросил в огонь.

Его маленькому сыну претили воинственная атмосфера двора и суровый, буйный нрав отца. Эдуард II не был маменькиным сынком, он вырос сильным, красивым мужчиной, обожал верховую езду. Он был образованнее, чем большинство магнатов при дворе, любил поэзию и театр. Ходили слухи, что его канцлер и архиепископ Кентерберийский Уолтер Рейнольдс первоначально привлёк его внимание своим талантом ставить драму. Став королём, Эдуард завёл себе маленький оркестр.