Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Многие (в том числе церковные деятели и профессора университета) определённо поверили, что Карл околдован и стал жертвой злых чар. И вряд ли удивительно, что в 1397–1399 гг. была сделана попытка изгнать из короля бесов. Два августинских монаха использовали магические заклинания и настой из толчёного жемчуга, чтобы отогнать сатанинское влияние, а когда им это не удалось, они обвинили самого брата короля, герцога Орлеанского, в «наружной порче» (malefica extrinseca), и за такое оскорбление их пытали и отрубили им головы. В лесу около Дижона два колдуна, Понсе дю Солье и Жан Фландрен, пытались даже вызвать дьявола в магическом круге; они тоже потерпели неудачу и сами были сожжены на костре. В 1408 г. ломбардский монах, мэтр Эли, утверждал, что Карл был околдован серебряным «образом», который был изготовлен по приказу миланского герцога.

Всё время проводились процессии и молитвы в надежде принести выздоровление. В 1399 г. король неделю провёл в молитве перед «платом», специально привезённым в Париж монахами из Сито; но известие о судьбе его зятя Ричарда II так на него подействовало, что случился приступ. Хотя Карла мучили галлюцинации, но в общем он с большой горечью понимал, что болен. Когда в 1397 г. он почувствовал приближение припадка, то попросил, чтобы у него забрали кинжал, и сказал герцогу Бургундскому, чтобы у всех придворных отобрали ножи. «Во имя Иисуса Христа, — вскричал несчастный монарх, — если среди вас есть человек, который способствует этому злу, я умоляю его не мучить меня больше, но позволить мне умереть!»

Но между приступами у короля бывали периоды здравого рассудка, иногда долгие, иногда короткие, когда он делал то, что положено государю, председательствовал на Королевском совете и вёл переговоры с иностранными державами. Например, в 1398 г. он ездил в Реймс, чтобы обсудить возможный конец величайшего раскола, который раздирал церковь, с императором Вацлавом IV, который был подходящим партнёром невропатическому королю Франции, ибо Вацлав, который чаще бывал пьян, чем трезв, сам был неукротим и неустойчив. Говорили, что он приказал зажарить на вертеле повара, который не угодил ему своим блюдом. Во время охоты он застрелил монаха, походя заметив, что монахам не следует бродить по лесам, а надо настраиваться на более высокие материи. В 1400 г. германские князья, возмущённые некомпетентностью императора, его пьянством и жестокостью, низложили его, — участь, которой Карл VI избежал, хотя Пьер Сальмон подумывал, нельзя ли лишить его трона, как Ричарда II в Англии. В периоды здравомыслия Карл даже говорил о себе как о «вожде христианских королей», который, возможно, возглавит крестовый поход против турок «в защиту веры, Венгрии и императора в Константинополе».

Но казалось, что каждый следующий приступ психической неполноценности подрывал его силы. Он потерял способность к концентрации мысли, и суждения его часто были неверны. Соперничающие политики бессовестно пользовались его нетвёрдой волей и затуманенной памятью. Даже в периоды просветления он был немногим более номинальной фигуры. «У нас достаточно хлопот, надо справляться со всеми этими налогами, — писал гражданин в 1398 г., — король помещался и потерял голову, а месье герцог Орлеанский молод и любит играть в кости и развлекаться с проститутками».

Франция созрела для урагана в результате длительной психической неустойчивости Карла и слабого правления, внутренней борьбы, несогласия советников и иностранного вторжения. В политическом вакууме, созданном болезнью короля, разрослась борьба между группировками внутри королевской семьи, между соперничающими претендентами на политическое влияние, особенно между братом короля, Людовиком Орлеанским, и его дядей Филиппом, герцогом Бургундским. Королева не разбиралась в политике, поскольку она была более заинтересована в опустошении королевской казны с целью обогащения себя и своих баварских родственников (однажды она отправила в Баварию шесть лошадей, гружённых сокровищами), чем в попытках вылечить болезни своей новой страны. Брат короля, Людовик Орлеанский, был женат на итальянке, Валентине Висконти, он был одним из тех немногих, кто мог успокоить короля в самые тревожные моменты, но у него были политические амбиции в Италии, и для финансирования своих планов он залезал в королевскую казну. И за границей, и внутри страны он и герцог Бургундский проводили разную и несовместимую политику. С 1401 г., если не раньше, положение в стране целиком определялось всё возрастающим конфликтом между Орлеаном и Бургундией и их сторонниками.

Исход был кровавый. Герцог Бургундский Филипп умер в 1404 г., но его сын и преемник, Иоанн Бесстрашный, был честолюбив и беспощаден. Ему удалось укрепиться в Париже и снизить влияние Орлеана в Королевском совете. Дни Орлеана были сочтены: когда он вышел из дворца Барбетт, резиденции королевы, вечером 23 ноября 1407 г., на него напала банда вооружённых людей и убила его на Вьей Рю дю Тампль (Старой Храмовой улице).