Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Но действительно наводит на мысль о психике, не совсем устойчивой, его маниакальная боязнь. Как английский король Яков I, он боялся, что его попытаются убить, — страх, вероятно, не беспричинный в том предательском и безжалостном дворе, при котором он воспитывался. Он так и не смог забыть зверское убийство герцога Бургундского на мосту в Монтро, которое, наверное, сам и подстроил. Карл сам панически боялся мостов. «Он не осмеливался вступать на помост или идти по деревянному мосту, — замечает Шатлен, — если тот не был прочный». В октябре 1422 г. помост действительно провалился, когда он проводил суд в Ла-Рошели; впоследствии он учредил особую мессу в Сент-Шапель в Бурже в ознаменование события «когда Господь спас нас от опасности, которой мы подверглись в Ла-Рошели, когда мы провалились с верхнего этажа на нижний». Кое-кто из его свиты, включая лорда Про, умер, а король сильно ушибся.

Если Карл VII и унаследовал расстройство нервной системы, в общем он казался здоровым, за исключением невротической антрофобии, до последнего десятилетия его царствования. Но в конце 1450-х гг. он болел, ноги его распухли и болели, они сочились гноем, рот и челюсть были поражены септической инфекцией, ранами, нарывами, возможно, остеомиелитом, вероятно, это были вторичные симптомы венерической болезни, возможно, даже сифилиса.

Карл VII был лишён наследства своим отцом в январе 1421 г. Его собственные отношения с сыном и наследником Людовиком XI были крайне натянуты. На самом деле, кажется, что редкие королевские семьи были более несчастны, чем французские монархи Валуа. Есть некоторые указания, что, возможно, Людовик XI унаследовал некоторые нервные расстройства. Несмотря на то что он был выдающимся королём, и на успехи (вслед за своим отцом) в восстановлении авторитета короны, Людовик XI был невротиком, жертвой маний. Частично, возможно, это была реакция на напоминающую Кремль атмосферу королевского двора, но частично, вероятно, вызывалось генетическими причинами. Людовик был умный, проницательный и властный человек, но он был крайне подозрителен, исключительно вероломен и очень суеверен. У него было мало физических достоинств, у него была кожная болезнь, из-за которой он боялся, не прокажённый ли он. Намекают, что у него была предрасположенность к эпилепсии. «Он был, — как считает французский историк Шарль Пти-Дютайи, —

невропат, его нервное расстройство находило выражение в пустой болтовне, в которой он никого не щадил и которая часто дорого ему обходилась, или, иначе, в жажде движения, из-за которой он отправлялся в длинные охотничьи экспедиции, очень изнурительные для его окружающих, а иногда она заставляла его предпринимать поездки по стране с высокой скоростью. Он был раздражителен, подозрителен, хотел распоряжаться всем и вмешивался даже в самые пустяковые дела».

Как и его отец, Людовик был «много людей в одном человеке», ибо он был сплав противоречий, непринуждённый и всё же отчуждённый, жестокий и всё же способный на дружбу, пугливый и всё же смелый. Причуды его характера, его склонность к обману, которые завоевали ему титул вселенского паука, его нежелание одеваться как король и наслаждаться побрякушками королевских прав и привилегий, его капризы предполагают, что, возможно, у него был слабый невроз, который мог быть унаследован от отца и деда. Не стоит придавать слишком большое значение этому аргументу, но по крайней мере возможно, что гены Карла VI могут объяснить некоторые личные странности его сына и внука.

VI. Испанское безумие

В мрачном и угрюмом дворце Тодесильяс мерцали факелы на стенах комнаты, где на обвешанной гобеленами кровати в Страстную Пятницу 1555 г. лежала старая умирающая женщина. Это была Хуана, королева Кастилии, которая пробыла там в заключении как умалишённая сорок шесть лет. Примерно через тринадцать лет после её смерти её молодой правнук Дон Карлос метался и корчился, когда он тоже умирал в замке, куда был заключён по приказу его отца, Филиппа II, из-за его психической болезни. Случилось так, что замок Аревало, где он содержался, был также местом, где и бабушка королевы Хуаны, вторая жена короля Кастилии Хуана II, гораздо раньше провела долгие годы вдовства как слабоумная помешанная. Казалось, в таких эпизодах символически коренились нервные и психические расстройства, которые в большей или меньшей степени в дальнейшем преследовали столь многих членов испанской королевской фамилии в последующие века.