Безумные сказки Андрея Ангелова — 3

— Но если ты честно ответишь на мои вопросы, то… это отразится в материалах дела, и ты, возможно… Возможно, но получишь двадцать лет строгого режима, — Бузеев перегнулся через стол к людоеду и закончил почти весело:

— Знаешь, Залихватский… В данном кабинете за 21 год работы я видел разных. Были наркоманы, алкоголики, пара маньяков. И хотя я не являюсь ни тем, ни другим, ни третьим, я всех понимал. Работа такая. — Он вытащил сигарету из пачки, лежащей на столе, прикурил себе, а пачку протянул. — Угощайся.

— Не курю, — швыркнул носом людоед. — Дайте мне лучше полстакана водки?

— Могу предложить крепкого чаю, но после допроса, — флегматично заявил Бузеев. — Идет?

Залихватский немного подумал и эмоционально произнес:

— Пообещайте вытянуть меня на срок! Я не хочу сидеть пожизненно! А может… — во взоре мелькнуло подозрение, — вы говорите про срок специально, чтобы я раскололся? И ваши слова ничего не значат? Тогда я ничего не скажу.

— Сделаю всё, что в моих силах, — пообещал советник юстиции. — Спроси у любого в камере — слово я держу.

— Ну… хорошо, — решился людоед. — Что вас интересует?

— Зачем ты ел мясо?

— Вкусное очень. Вообще, первый раз я убил безо всякой мысли о еде, — интимно шепнул Залихватский, оглянувшись на дверь. — Бухали с приятелем, возникла ссора. Не помню, из-за чего, я был готов… Приятель меня ударил. Я схватил топор и дал ему по башке. Потом лег спать. Просыпаюсь утром — гляжу, труп на полу. Очень испугался тюрьмы… Оттащил трупик в ванную и разрубил на части.

— Когда это было? — следователь затушил окурок, придвинул протокол.

— Ровно три года назад, — без раздумий ответил людоед. — Как раз на Рождество.

— То есть в ночь с шестого на седьмое января?

— Ага.

— Фамилия приятеля?

— Забубённый. Игорь. Отчества не знаю.

— А дальше?

— Разделать-то я труп разделал, — с небольшими паузами рассказывал Залихватский, вспоминая. — А выносить из дома боялся. Светло, утро, мало ли… А меня мутило с похмелья. От свежерубленного мяса шёл такой аромат… И… решил попробывать. Чем останки достанутся бродячим животным, так лучше я их сам оприходую. Забубённому уж всё равно, кто будет им питаться.

Людоед замолчал, по лицу плавала блаженная улыбка человека, вспоминающего нечто для себя приятное. Бузеев цепко отслеживал реакции «подопечного» и чуть морщился.

— Потом я взял кухонный нож, наточил на плитке, — в тоне зазвучало бахвальство. — Срезал с ляжки большой кусман и съел сырым, с солью и без хлеба!

— И как? — с интересом спросил следователь.

Залихватский показал большой палец в жесте «Супер»:

— Шикарно! Сырое мясо вкуснее, чем жареное или вареное. Позже я готовил мясо по-разному, но бросил. Всё не то. Попробуйте сырое, не пожалеете…

Следователь не смог сдержать гримасу отвращения.

— Куда девал кости? — спросил он, склоняясь над протоколом.

— Выкинул в мусорный бак в двух километрах от дома, — людоед ностальгическая улыбнулся. — Четырём сотням людишек могилкой стал мусорный бак.

Залихватский увидел, что его слова записывают, и вдохновенно заговорил. Его «понесло»:

— Я кушал Забубённого, пил спирт, и тут… ко мне постучалась… бомжиха-побирушка. Я впустил её в квартиру, мы выпили… А после перерезал ей горло. Освежевал, разрубил, мясо в холодильник.

— Съел?

— Частично. Тут как раз кончился спирт. А без водярки я не могу… я ж алкоголик. Тогда я перекрутил мясо бомжихи, взял фарш и продал его рыночным торговцам-мясникам за полцены, — людоед мило улыбался. — После догнал, что продажа человечинки — выгодное занятие. Устроил бизнес. Заманивал бомжей к себе в квартиру, поил и убивал. Быть может… и вы ели моё мясо, — осклабился Залихватский. — Вы ведь ходите на рынок за мясом? Я на разных продавал…

Бузеев перестал писать, а людоед ухмыльнулся прямо ему в лицо:

— Знаете, гражданин следователь, я многих перепробовал. Среди бомжей попадались бывшие учителя, инженеры, врачи, и даже один бывший начальник… Вот только следователей не было, — меж толстых губ убийцы высунулся язык — большой, с белым налётом.

Бузеев непроизвольно откинулся на спинку кресла — подальше от стула задержанного, вставил в рот новую сигарету. Прикурить не успел. Открылась без стука дверь, и на пороге нарисовались двое крепких парней: короткие стрижки, грубые лица, кожаные куртки.

Залихватский остро глянул через плечо, лицо искривила усмешка.

— Какого хрена уголовный розыск врывается ко мне? — удивился Бузеев. — Рамсы попутали, да?..

Оперативники замялись на пороге.

— Да, тут… — один достал бумагу.

— Короче! — второй вырвал бумагу и уверенно подошел к следователю: — Это не терпит отлагательств. — Положил бумагу на стол.

Напарник встрепенулся и тоже подошел. Теперь оперативники стояли по бокам следователя. Тот взял бумагу, повертел в руках. Лист был совсем чистым.

— Что за?..

Иголка шприца воткнулась Бузееву в плечо. Тот дёрнулся.

— Тихо! — советнику юстиции зажали рот.

В Бузеевское плечо истек кубик прозрачной жидкости. Затем шприц был упакован назад — в оперский карман. Следователь обмяк. Оперативники быстренько прибрали бумагу и сделали по реверансику:

— Кушать подано, Залихватский!