Безумные затеи Ферапонта Ивановича

А потом, потом, омский мост, помнишь?.. — помнишь, как 14 ноября, наконец, отпечатал свой след на тебе разбитый, рваный красноармейский сапог из цейхгауза Брянского полка?!..

Омский мост! подымись на дыбы — по тебе прогрохотала История!..

Неужели ты позволишь, чтобы нога домашней хозяйки, отправляющейся за мясом, чесноком и петрушкой, попирала тебя?!.

Елена и ее муж шли по мосту. Сквозило. Елена отвертывалась от ветра и закрывала лицо. Муж шел с наветренной стороны, немного опережая ее, скользя рукою в перчатке вдоль перил. Возле самою спуска к проспекту, где кончались перила, опираясь на костыли, стоял оборванный нищий с деревянной левой ногой. Его вытянутая державшая деревянную чашечку, рука, словно отвратительный шлагбаум, преграждала дорогу идущим по этой стороне.

— Погоди-ка, Елена, — пошарив в карманах, сказал муж Елены. Нищий с протянутой рукой ждал. Вдруг рука его дернулась, костыль выпал. Чашечка упала на снег и откатилась по укатанному полозьями спуску.

— Господин капитан?! — хрипло закричал нищий, бросаясь к мужу Елены, хватаясь правой рукой за перила, чтобы не упасть.

— Силантий?!.. Шептало?!.. — сказал Яхонтов.

— Господин капитан!.. — бормотал Силантий, припадая к рукаву Яхонтова и всхлипывая: — Господи!.. Да, господин капитан, вас ли я вижу?!.. — крикнул он в каком-то исступлении, поднимая лицо свое и заглядывая в глаза.

Он был пьян. ,»

В это время Елена подошла к мужу и взяла его под руку. Нищий взглянул на нее. Она побледнела.

— Аннета!.. Гадюка!.. — крикнул он; потом быстро нагнулся и с костылем бросился на Елену.

Яхонтов вытянутой рукой оттолкнул его. Силантий упал. Треснул костыль.

Перепуганная Елена рванула за собой мужа. Он не сопротивлялся. Они почти побежали.

— А-а! Вот, значит, как! А-ха-ха-ха!.. Гас-па-дин капитан! — кричал им нищий вдогонку. Он лежал на брюхе, приподняв голову, глядел им вслед и кричал, перемешивая хохот с площадными ругательствами.

Наконец, он начал приподниматься. Какая-то старуха, шедшая со стороны проспекта, подняла его чашечку, собрала в нее рассыпанные деньги и, проходя мимо Силантия, поставила возле него на снег.

Он посмотрел на нее, выругал и, поднявшись, заковылял в ту сторону, куда ушли Яхонтов и Елена.

Но они были уже далеко.

Они шли молча. Внезапно Яхонтов остановился и вырвал свою руку у Елены.

Она бросилась к нему, схватила за рукав.

— Пусти! — сквозь зубы сказал он и отвернулся.

— Ну, послушай же!.. Гора!.. Георгий! — говорила Елена тихо, чтобы на них не смотрели прохожие. — Пойдем, пожалуйста!.. Я тебе объясню все...

— Уйди!.. Пойди хоть подыми своего любовника, — указал он в сторону моста.

— Георгий, перестань! — говорила она напряженным шепотом: — Что угодно гам, пристрели, убей... Но только пойдем!.. Видишь, уж смотрят.

Она взяла его под руку, он не сопротивлялся больше. Она вела его, как человека, истощенного тяжелой болезнью. Прохожие оглядывались на них с состраданием.

Елена и Яхонтов жили в большом трехэтажном доме, где было общежитие комсостава. Войдя в свою комнату на втором этаже, Яхонтов бросился на кровать в шинели и в шапке. Он все еще не мог, как следует осмыслить всего, что произошло и открылось сегодня.

Елена тихо подошла к нему и бережно сняла с него буденовку.

Он не двигался.

Тогда она попробовала расстегнуть крючки у ворота шинели.

Он грубо отстранил ее руку. Елена отошла от него. Она готова была уже крикнуть ему злые, оскорбительные слова, как вдруг он передернулся, быстро вскочил с кровати и начал ходить по комнате.

— Да!.. Мило, мило!.. — говорил он, пытаясь иронизировать. — Ах, с каким бы удовольствием послушали об этом офицеры моего батальона: Яхонтов, Яхонтов женился... на любовнице своего денщика... Женился... на проститутке, которая...

Пронзительный крик оборвал его. Он обернулся.

Елена стояла возле туалетного столика, держа в руке бритву. Он подошел к ней и взял бритву.

— Ну, полно! — сказал он. — Расскажи все...

Он усалил ее на кровать, а сам подошел к окну и стал смотреть на улицу, постукивая пальцем по стеклу. Она молчала. Тогда он понял, что ей трудно начать и спросил:

— Почему ты скрывала, что служила в кафе «Зон» и что тебя зовут Аннета, а не Елена?

— Меня зовут Елена.

— Но, ведь, я сам слышал, как мой денщик, т. е., бывший денщик (для чего-то поправился он) назвал тебя Аннетой!

Она молчала.

— Потом, почему ты решила скрыть от меня, что жила с ним?..

— Ах, вот как?!.. — вздрогнув, сказала Елена. — Да! Я скрыла от тебя... скрыла, только не это, а другое... Я скрыла от тебя, что в то время я работала в подпольной организации.

— Как?!.. Ты — коммунистка?!.. — вскричал Яхонтов.

— Да, я считаю себя коммунисткой! — сказала Елена.

Она остановилась перед ним, глядя в упор.

— Новая ложь! — брезгливо усмехаясь, сказал Яхонтов и вдруг, подойдя к ней, схватил ее за плечи, — да говори же, черт возьми, говори! — закричал он.

Она отвела его руки.

— Если хочешь знать все, то веди себя вежливее.

Яхонтов отошел и сел в кресло.

Елена стала рассказывать.