Безумные затеи Ферапонта Ивановича

— А как же окружающие предметы? Ведь их-то он видит, — спросила Елена.

— Конечно, — ответил Ферапонт Иванович. — Гипнотик не видит только того, что ему запрещено видеть. То, относительно чего ему внушена отрицательная галлюцинация.

— Ну, а как же? — продолжала допытываться Елена. — У него, стало быть, на месте этого предмета должен быть пробел, пустое место?

— Нет. При отрицательной галлюцинации фантазия гипнотика дополняет выпавшее из его сознания.

— Ах вот как, значит, он может налететь не видя, удариться об этот предмет?

— Да нет, этого обычно не бывает. Я же сказал, что предмет этот выпадает из сознания, а бессознательно гипнотик продолжает его воспринимать.

— Это здорово! — воскликнула Елена.

— Ещё бы! — самодовольно отозвался Капустин. — Пользуясь этим, я спокойно перехожу улицы. Извозчик меня не стопчет, он меня объезжает. Его подсознательное я воспринимает мой образ, а сознание не видит.

— Так, погодите, ведь вы говорили о загипнотизированном?

— Ну, да. Извозчик этот и есть загипнотизированный, т. е. правильнее будет сказать, — спохватился Ферапонт Иванович, — что ему внушена отрицательная галлюцинация.

— Да кто же внушил ему?

— Я, конечно. Кто же больше?

— Фу! Ничего не понимаю! — сказала недовольно Елена.

— Чего вы не понимаете? — спросил Капустин.

— Да как же — извозчик едет?

— Едет.

— Не спит?

— Не спит.

— С козел не падает?

— Нет.

— Так, откуда же тут внушение?

— У вас наивное представление о нём.

— Может быть. Объясните, — обиделась Елена.

— Видите ли, в чём дело. Нельзя связывать гипнотический сон с внушением. Можно внушить субъекту идею, представление какой угодно силы, вовсе не усыпляя его. Можно внушить и отрицательные галлюцинации без всякого усыпления. Я мог бы вас забросать фактами и научными доказательствами, но думаю, что вы мне и так поверите, тем более, что я сам перед вами в качестве живого доказательства.

— Хорошо, оставим это, — сказала Елена. — Но во всём этом имеются другие обстоятельства, совершенно невероятные.

— Какие?

— Вы говорите, что вас никто не видит, потому что вы внушаете всем отрицательную галлюцинацию. Я допускаю, что вы сейчас внушили её мне, потому что сидите рядом и давно здесь находитесь, но внушить каждому встречному, да ещё на расстоянии, это уж, извините, похоже на вымысел.

— Эх, Елена, Елена, как вы отстали! — огорчённо промолвил Ферапонт Иванович.

— Не знаю, может быть и отстала, — сказала она.

— Нет! — воскликнул Ферапонт Иванович. — Вы, Елена, настолько закоснели в вашем вульгарном, именно вульгарном, а не научном материализме, что я прошу вашего разрешения прочитать вам небольшую лекцию. Согласны?

— Ну, конечно. Почему вы ещё спрашиваете?

— Вы считаете, что телепатия невозможна?

— Нет. Мне кажется это ненаучным: передача мысли на расстояние, — что-то мистикой пахнет! — ответила Елена.

— Ага, мистикой… Ну, ладно, — сказал Ферапонт Иванович. — Тогда послушайте. Начну крыть вас самыми учёными авторитетами, которые ничего не видели мистического и невозможного в передаче мысли из одного мозга в другой, а объясняли это вполне материалистически. Вот вам Америка: профессор химии Пенсильванского университета Роберт Гер, профессор Национальной академии — Менс, профессор Гарвардского университета — Джемс. Англия: гениальный физик и химик Крукс, ученик Дарвина — Уоллес, физик Варлей, анатом и физиолог Мейо, астроном Геггинс, профессор физики Дублинского университета — Баррет, профессор химии Эдинбургского университета — Грегори, профессор математики Лондонского университета Демморган, профессор Кембриджского университета — Седжвик, профессор физики Ливерпульского университета — Оливер Лодж. Теперь — Германия, — продолжал Ферапонт Иванович, переводя дух. — Профессор физики и астрономии Лейпцигского университета — Цельнер, затем — Шейбнер и Фехнер, профессор физики Гёттингенского университета Вебер, профессора: Фихте, Гофман, Ульрици, Дю-Прель. Италия: знаменитый криминалист и психиатр Ломброзо, не менее знаменитый астроном Скиапарелли. Франция…

— Довольно, хватит! — взмолилась Елена.

— Ну, ладно, — рассмеялся Ферапонт Иванович. — А то бы я вам из русских кое-кого назвал. Ну, хотя бы — Бутлеров, Вагнер, Остроградский и, наконец, последнее время — Бехтерев. Как видите, всё это далеко не мистики, а авторитетнейшие учёные. Правда, приём этот с авторитетами немножко нечестный, однако, на подобных вам скептиков это действует в роде тяжёлой артиллерии.

— Ладно, подействовало. Но только как же они себе представляют эту передачу мысли?