Безумные

Тоже верно. Перед тем, как я начала выплескивать свои глупые предположения, Максим весело улыбался и сказал, что-то вроде «а я думал, ты меня не узнала»… А я ему – ДА! Я знаю! Ты друг Миши! Ты пялился на меня, как и все! А с друзьями бывшего я кофе не пью!

– Ужас…

– Что? Опять что-то вспомнила? – усмехается Илона. – Знаешь, песня такая есть: «Вокруг шум, пусть так не…»

– Замолчи, – буркаю я, опустив тяжелую голову на стол. – Я всего лишь разок сходила в клуб, хотела развеяться, потанцевать, сделать что-нибудь безрассудное и чтобы оно осталось в прошлом. А теперь это безрассудство топчет меня, вгоняя в землю. Как мне теперь в глаза ему смотреть, Илона? Как мне вообще работать с этими… Ы-ы-ы!

– Я тебе завидую. – Поднимаю голову и устало гляжу на подругу. Она что, шутит? – Из этого можно сделать супер-игру. Ясно ведь, что этот парень, Макс, который из клуба, – уточняет она, по-деловому расставив руки на столе, – затеял свою игру. Ты приглянулась ему, он затащил тебя в комнату и то, что было там между вами, тебе понравилось.

– Мы просто целовались.

– Но ты пришла туда во второй раз. – Черт! Против этого аргумента никак не попрешь. – Ты ведь была не против продолжения. Думаешь, я настолько глупа, что не заметила твой взъерошенный видок тогда в «Слабо», когда свет включился? – Я краснею до кончиков ушей. Да что за день то такой?! – Он распыляет в тебе желание, а тебе это нравится. И в этом нет ничего зазорного.

– Ближе к сути, Илона!

– Продолжай обманывать его, делай вид, что совершенно не знаешь, кто он на самом деле.

– И зачем?

– Это же весело!

– Да ты что-о-о?!

– Если бы я была на твоем месте, я бы развлекалась. При свете дня вела бы себя непринужденно, казалась милой девочкой, которая абсолютно далека от зажигательной ночной жизни. А в клубе, я бы сводила его с ума, соблазняла и получала удовольствие не только от прикосновений к телу, но и от самого понимания, что заставляю этого мужчину недоумевать.

– Недоумевать от чего? От того, что я настолько тупа и никак не могу сообразить, кто он на самом деле?

Илона сдержанно выдыхает. Этот день определенно должен закончиться для меня выпитой бутылкой мартини. Или ликера.

– Это твое дело, конечно. Но будь я на твоем месте… – томным голосом говорит она, точно пытается меня соблазнить. А точнее – втянуть в очередную авантюру! – Я бы свела его с ума.

Фыркаю.

– Следующая закрытая суббота через неделю, – напоминает Илона, изображая занятой вид. Достает какие-то папки из ящика стола, начинает раскладывать перед собой, приводя меня в полнейшее недоумение. – Крайняя этой осени.

– Последняя.

– Нет, крайняя. Никогда не говори «последняя», это плохое слово. Несет в себе сплошной негатив.

Ну уж нет, я не настолько сумасшедшая, чтобы снова появляться в клубе с маской на лице! Мне бы понять, как теперь работать с этими людьми и не сдохнуть со стыда.

19

По правде говоря, мне надоело напяливать на себя фальшивую маску суровости, стоит только Миле оказаться рядом. Конечно, меня все еще задевает её вранье; я чувствую себя преданным и безусловно во мне обитает самая обыкновенная обида, которая никак не может исчезнуть. Не знаю, рассказывала ли Мила что-то бабушке, жаловалась ли на меня, но та теперь постоянно пытается сблизить нас. Просит меня забрать Милу из школы и отвезти в магазин какой-то органической косметики, чтобы внучка смогла купить для нее какие-то средства. Мол, если Мила поедет на автобусе, то только к вечеру домой вернется, уж ехать больно далеко. Пару дней назад попросила меня помочь ей с уборкой второго этажа (я и уборка – ага, как же!), чего никогда в жизни не делала. После выздоровления, я забираю Милу из школы и везу домой – очередная просьба бабули. Мол, инфекция в городе буквально валит людей с ног, не хватало, чтобы она опять подцепила её в автобусе или маршрутке.

По дороге домой мы всегда молчим, а тишину разбавляют песни по радио. И хотя с того злосчастного утра воскресенья, когда у Милы случилась истерика и она высказала мне свои страшные мысли, прошел почти месяц, этот момент до сих пор мусолится в моей голове, в подробностях демонстрируя перед глазами её заплаканное лицо и те страшные слова, что она швыряла в меня. Может, если бы мы спокойно поговорили и обсудили произошедшее, я бы и перестал так часто мысленно возвращаться к тому дню и чувствовать себя негодяем. На самом деле, эти копания в себе по-настоящему угнетают. Как-то раз я даже подумал: ну и что с того, что девчонка повеселилась немного? Ведь жива и здорова! А я такой скандал закатил, словно Мила пропадала три дня, а по возвращению сообщила, что беременна от случайного парня из какого-нибудь клуба, где продают наркоту… Кошмар. Моя братская забота переросла в масштабный контроль какого-нибудь чокнутого диктатора, ей-богу.