Безумный

Лукас закатил глаза, но не мог перестать улыбаться. Конечно, Август вломился в его кабинет. Вполне в его духе. Лукас оставил все как есть, открыл пакет из кофейни и откусил кусочек огромного кекса, внезапно почувствовав голод. Он съел примерно половину завтрака, когда увидел это: нацарапанное послание Августа на его стакане.

Лукас перевел взгляд на записку, потом снова на чашку. Почерк совсем другой. Даже близко не похож. На стикерной записке слова были написаны прописными буквами, тяжелой рукой. Почерк Августа хаотичный, как и он сам: слова наклонены, буквы нагромождены. Надпись на чашке тоже не принадлежала Крикет. Она писала корявыми печатными буквами, совсем не похожими на те, что были до него.

Лукас не мог оторвать взгляд от записки. Он смотрел на желтую липкую бумажку, как на ядовитую змею, готовую атаковать. Он хотел скомкать ее и выбросить в мусорную корзину, забыть о Коне и его преступлениях. Лукасу все равно никто не верил. Может, ему стоит просто позволить Августу делать то, что он делал? Но напарника Кона это бы не остановило и не спасло бы возможных жертв, которых они могли бы удержать и мучить, даже когда он сидел здесь. Он не мог пожертвовать ими ради какого-то высшего блага.

Глядя на листок, Лукас задумался... удастся ли ему извлечь из него что-нибудь, если он ослабит щиты? Возможно, если чувства или эмоции Кона окажутся достаточно сильными, даже если он держал стикер всего мгновение, этого может хватить, чтобы он что-то увидел. Он посмотрел на закрытую дверь своего кабинета. Никто, скорее всего, его не потревожит.

Откусив еще один кусочек кекса и выпив глоток теплого кофе, Лукас опустил щиты, открылся, сделал несколько глубоких вдохов и расслабился настолько, чтобы увидеть хоть малейшую улику, оставленную на листе бумаги. Ему не нравилось, как сильно тряслись его руки, когда он тянулся к дурацкому клочку бумаги.

Как только он дотронулся до бумажки, то резко выдохнул. Крик. Ужас. Боль. Так много боли. Кровь. Жужжание какого-то электричества. Странное красное свечение. Девушка, привязанная к стулу, с кожаными ремнями на запястьях и на лбу. Буквы, вырезанные на ее коже. Три буквы. Я-В-Т.

Я вижу тебя.

— Лукас? Лукас!

Открыв глаза, Лукас увидел Августа, стоящего перед ним на коленях. Они оба лежали на полу. Как он оказался на полу? Август руками обхватил лицо Лукаса, и ладони были холодными на его разгоряченной коже. Лукас почувствовал боль, головокружение и жар. Ему было так больно. Болело все. Его мышцы, его кожа, его органы. Но больше всего болело сердце. Девушку охватило всепоглощающее чувство ужаса и отчаяния. Она смирилась с тем, что остаток ее короткой жизни будет наполнен агонией.

— Он подставил меня, — процедил Лукас сквозь зубы.

— Что? Кто подставил? Кон? Он был здесь?

Лукас не мог ответить. Когда Август сел рядом с ним, Лукас прижался к нему, поднырнув под руку Августа. Во рту пересохло, губы потрескались и кровоточили. Глаза болели. Почему у него болят глаза? Он не чувствовал своих рук. Дело в ремнях. Те, что были на предплечьях... Они перекрывали кровообращение. Боли было так много, что его мозг пытался отключиться от нее, потеряв сознание, а затем снова оказаться в ней.

Август прижал Лукаса к себе. Боль начала утихать, сердце замедлило ритм, когда на смену пыточной камере пришло замерзшее озеро и тишина. Блаженная тишина. Лукас чувствовал холодный воздух на лице, тишину и спокойствие места. Огромное и изолированное озеро, ничего вокруг на многие мили, лишь изредка посвистывал ветер в ветвях деревьев.

— Что ты сделал? — пробормотал Лукас.

— Сработало?

— Да, — сказал Лукас, все еще глядя на пустынную дикую местность. Август стоял позади Лукаса, обхватив его руками, опустив подбородок на его плечо. — Это невозможно.

— Почему? — спросил Август, обдав горячим дыханием его ухо. — Если ты получаешь впечатления от объектов, к которым прикасаешься, то почему я не могу контролировать то, что ты видишь, когда прикасаешься ко мне. Это просто наука.

Просто наука. Но не для тех, кто знал, что Лукас может делать. Они не считали это наукой. Они считали его сумасшедшим. Лжецом. Только Август, похоже, по-настоящему принял его дар. Даже если этот дар раскрыл самый большой секрет Августа. Секрет, который с каждым днем казался все незначительнее.

Если Кон чему и научил Лукаса, так это тому, что некоторые люди не заслуживают дышать одним воздухом с другими. Мир стал бы более безопасным, если бы их не было. Август и его семья оказывали услугу. Обеспечивали безопасность людям. Возможно, Лукас рассуждал рационально. Может, он просто так сильно хотел Августа, что готов пойти на любую хитрость, лишь бы удержать другого человека, но ему было все равно.