Безумный

Адам никогда бы не отпустил Ноя одного, независимо от того, насколько тот умел позаботиться о себе. Адам был уверен, что Ной сбежит, если они не будут проводить вместе каждую свободную минуту. И неважно, насколько очевидным было то, что Ной так же трусил над Адамом.

Август не упустил из виду, что Лукас тоже мог постоять за себя, но, в отличие от Ноя, у Лукаса была очевидная ахиллесова пята. Одно лишь прикосновение к записке оставило в агонии. Если бы это произошло в присутствии Кона, он мог бы сделать с Лукасом что угодно. Всё что угодно.

Август разозлился думая об этом. Увидев Лукаса в таком состоянии, он почувствовал себя беспомощным и разъяренным. Август планировал не торопиться с Коном. Хотел, чтобы тот страдал всеми мыслимыми способами, и весь день фантазировал об искаженном в агонии лице Кона. Август даже мог бы сделать для него исключение, сняв наушники, чтобы послушать его крики.

С точки зрения логики, Август понимал, что Кон сумел добраться до Лукаса только потому, что застал его врасплох. Но эмоционально Августа бесила мысль о том, что Кон может прийти за Лукасом. Лукас его! Но Август не возражал против того, чтобы сделать из Лоуренса Кона пример. Он повесил бы Кона на его же кишках, чтобы весь мир увидел, что ждет того, кто пришел за тем, кто принадлежал ему.

Кон проверял Лукаса, играл с ним, а потом планировал убить. Неважно. Кону недолго оставалось жить. Но сейчас Августу нужно обеспечить безопасность Лукаса, пока он не закончит сегодняшнее задание.

Август обычно с нетерпением ждал своих убийств. Он уже давно хотел избавить мир от этой гребаной угрозы. Потребовались месяцы на проверку, и теперь Томас хотел, чтобы Август сделал это немедленно, пока они не навредили кому-нибудь еще.

Их отец не похож на него и братьев. Он был сердцем семьи. Арчер говорил, что он был кровоточащим сердцем их семьи, тем, кто имел личную заинтересованность в каждом убийстве, кто каким-то образом нуждался в самоисцелении с каждым убийством. Никто из них не знал, что случилось с Томасом, что сделало его таким, какой он есть, но все они понимали, что произошел какой-то... инцидент, который побудил его усыновить кучку психически неуравновешенных детей и обучить их, прежде чем отпустить на волю за худшими представителями человечества. Никто просто не просыпается в один прекрасный день и не решает создать свой собственный «Отряд Мстителей» без провокации.

— Он тебе очень нравится? — спросил Ной, отвлекая Августа от мыслей.

— Он... идеален, — сказал Август.

Адам плюхнулся обратно на диван, скорчившись от смеха.

— Кто ты сейчас?

— Полагаю, это риторический вопрос.

Адам насмешливо хмыкнул.

— Да, никто не идеален, брат, даже Ной.

Август перевел взгляд на брата, на челюсти заходили желваки.

— Лукас идеален для меня.

— Хватит его дразнить, — предупредил Ной, бросив на Адама суровый взгляд, от которого тот за шесть секунд превратился из смеющегося в дующегося.

— Почему все с тобой нянчатся? — спросил Адам у Августа, как будто это была его заслуга. — Вроде ты умнее и злее всех нас, а они все ведут себя так, будто ты заплачешь от одного оскорбления и заснешь под музыку... Селин Дион или еще под какую-нибудь диву.

Август фыркнул, чувствуя себя немного обиженным.

— Нет ничего плохого в Селин Дион.

Адам закатил глаза.

— Ты и твои поп-дивы, чувак. Это патология.

— Так ты присмотришь за ним или нет? — спросил Август, в его тоне прорезался гнев.

Адам лукаво улыбнулся.

— Да, хорошо, мы присмотрим за ним, если ты признаешь, что это странно, что ты хочешь, чтобы мы присматривали за твоим парнем-полицейским. Мне нужно, чтобы ты признал это... вслух.

Август покачал головой.

— Ты не понимаешь.

— Тогда объясни нам, — мягко сказал Ной.

Адам прав – вся семья разговаривала с ним так, словно они были переговорщиками, пытавшимися уговорить его освободить заложников. Почему Август никогда не замечал этого раньше? Неужели он и правда такой... страшный? Август знал, что некоторые люди считают его резким и прямолинейным. То, как люди прячут свои мысли и чувства за одеялом вежливости, всегда казалось Августу гораздо худшим, чем жестокая правда, которую они могли сказать.

Но Томас уверял его, что это неправда, что его синдром Аспергера и психопатия не дают ему понять, какой вред его слова и действия причиняют другим. Август мог только верить, что Томас говорил правду.

Август присел на противоположный конец дивана.

— Человек, который его преследует, знает о... даре Лукаса. Он использует его, чтобы причинить ему боль.

Адам закатил глаза.

— Экстрасенсорная хрень? Опять? Ты действительно веришь в эту чушь? — спросил Адам.

— Это не экстрасенсорная хрень. Это психометрия. Лукас прикасается к предметам, чтобы уловить впечатления. И я знаю, что он говорит правду, потому что проверял его. Я также видел, что происходит, когда его дар застает его врасплох. Кон научился... манипулировать способностями Лукаса, запечатлевая чувства и образы на предметах и оставляя их для него, чтобы Лукас случайно их нашел. Кон играет с ним.

Адам насмешливо хмыкнул.

— Похоже, у твоего парня определенный типаж.