Безумный

Лукас перестал прикасаться к себе. Он откинулся, положив руки на бедра Августа, и стал жестко скакать на нем, разрушая и без того слабый контроль Августа, напряжение между ними нарастало с каждым движением.

— О, черт. О, черт побери. Я чувствую тебя. Я чувствую это как физическое прикосновение.

Если Лукас чувствовал Августа, то он должен знать, что долго он не протянет.

— Я близко.

— Я знаю. Я тоже, — справился Лукас, каким-то образом работая еще быстрее.

Жар свернулся у основания позвоночника Августа, а затем наступил оргазм, посылая по нему ударные волны удовольствия. Август кончил с хриплым криком, заполнив презерватив, и мурашки побежали по его телу. Колени Лукаса сильно сжались вокруг его бедер, дыхание становилось все более неистовым, все более рваным. Наконец, он обхватил свой подрагивающий и подтекающий член и сделал один или два рывка, прежде чем простонал, заливая своим семенем волосатую грудь и живот Августа.

Август тяжело дышал, когда Лукас рухнул на него сверху.

— Святые угодники. Это было... Это было потрясающе. Хотел бы я, чтобы ты почувствовал то, что чувствовал я. Это было... умопомрачительно.

— Представь себе, ты мог бы делать это все это время, — сказал Август, негодуя на себя за то, что даже заговорил о Лукасе с другими мужчинами.

Лукас сложил руки на груди Августа, опустив подбородок на предплечья.

— Ты не понимаешь. Я никогда не делал ничего подобного. Никто не верит, что я могу делать то, что делаю. Поэтому они думают, что их мысли в безопасности. Обычно так и есть, но иногда я допускаю промашку, и когда я это делаю, результаты довольно плачевны. Но ты... Ты впускаешь меня, ты такой надёжный, и это так горячо. Ты такой чертовски сексуальный, и я могу довериться, что твои мысли не причинят вреда.

Август не знал, что на это ответить. В жизни его называли по-разному, даже привлекательным, но никто никогда не называл его надежным и никогда не называл его сексуальным, и не смотрел таким взглядом, как Лукас. Прежде чем Август успел придумать, что сказать, Лукас потянулся за ключом, размыкая запястья Августа и заставляя кровь вернуться в его руки и пальцы.

— Душ? — спросил Лукас, пока Август избавлялся от презерватива.

— Да, конечно.

— Тогда мы должны заказать еду. Я умираю с голоду. Ты ел после того, как... ну, ты знаешь? — Он сделал режущее движение возле горла, как в фильме Хичкока.

Август не мог удержаться от смеха.

— Нет, времени не было после того, как мы все привели в порядок. Она и после смерти доставляла хлопоты.

Лукас взял Августа за руку и повел его в ванную, включив воду. Когда они шагнули под струю, Лукас нахмурился и посмотрел на Августа.

— Ты в порядке?

Он не был в порядке. Одна мысль ударила Августа, словно под дых.

— Ты не можешь меня бросить.

Лукас быстро моргнул, капельки воды попали на его ресницы.

— Что?

Август обхватил лицо Лукаса, заставляя его встретиться с ним взглядом.

— Я знаю, ты думаешь, будто это безумие. И что какая-то часть тебя думает, что Кон убьет тебя, так что все это не имеет значения. Я знаю, что именно поэтому ты так легкомысленно относишься к сексу с убийцей.

Лукас открыл рот, словно собираясь возразить, но Август покачал головой.

— Не надо. Не ври мне. Я знаю, ты думаешь, что у тебя над головой занесен топор и время на исходе, но это не так. Я не позволю. Мне плевать, что мы знакомы недавно, если придётся выбирать, я всегда выберу тебя. Я буквально сожгу долбаный мир дотла, прежде чем позволю кому-то причинить тебе боль. Мне все равно, кто из-за этого пострадает. Я знаю, что это сильно сказано и странно, но я хочу, чтобы ты знал, что я не шучу. Ты не умрешь, и я тебя не отпущу. Если ты хочешь оставить меня, тебе придется сначала убить меня. Пожалуйста, убей меня.

Август замолчал, отвернувшись от Лукаса, проклиная свою неспособность быть нормальным даже в течение пяти гребаных минут. Казалось, прошел час, прежде чем Лукас обнял Августа сзади и прижался губами к его шее.

— Я хочу, чтобы ты знал, что это буквально худшее из того, что мне когда-либо говорили после секса, включая тот случай, когда парень сказал, что я похож на его старшего брата... после того, как мы переспали. К сожалению, я уже знал это, потому что видел это... ну, знаешь, мысленно.

Август хотел рассмеяться, но не смог. Он ждал, что Лукас скажет ему убираться, назовет его психом, сумасшедшим.

— Я просто хотел, чтобы ты знал. Я чувствую себя плохо из-за этого. Ну, мне было бы плохо, если бы я был способен на это. Я знаю, что мне должно быть стыдно за это. Но я также знаю себя. Мне все равно, что мы едва знакомы. Все дело в тебе. Ты – единственный для меня, и если я не могу иметь тебя, то мне лучше больше не жить.

Лукас повернул Августа к себе, обхватив руками его шею.